Максим. Наталья Шагаева

хочется плакать от всей этой ситуации. Вот так, как маленькой девочке, сесть на песок и устроить истерику. Закрыть глаза, а когда открою, чтобы все было совсем по-другому. Но чудес не бывает. Я теряюсь, боясь посмотреть в сторону Максима, встаю и захожу в море купаться, чтобы собраться и понять, что сейчас произошло.

      Заплыла я довольно далеко, пока Макс не показался мне маленькой точкой. Пока плыла, ни о чем вообще не думала, пытаясь выкинуть все из своей головы. В какой-то момент я устала, и мне стало страшно. Я решила возвращаться назад, и, когда почти доплыла, твердо решила отстраниться от Максима и делать вид, что его не существует. В какой-то момент щиколотку что-то обожгло, и облепило. Дергаю ногой, и мне кажется, что в кожу впивается тысячи мелких иголочек. Больно, так, что я не могу шевелить ногой. Паника накрывает мгновенно, до берега рукой подать, а я ухожу на глубину, глотая соленую воду. В голове мелькает только одна мысль – это будет нелепая смерть, учитывая, что я пять лет занималась синхронным плаванием. Выныриваю, пытаюсь плыть вперед, но все равно периодически ухожу под воду, чувствуя, как сводит ноги.

      Через несколько минут моей отчаянной борьбы, тело сковывает страхом, и я вообще не могу плыть, только барахтаться, глотая противную воду. Вновь ухожу на глубину, но сильные руки вытаскивают меня вверх, даря долгожданный глоток кислорода.

      – Держись, малышка! – голос Максима звучит глухо, но я слышу его и цепляюсь за сильную шею, как за единственное спасение.

      Он вытаскивает меня на берег, поднимает на руки и укладывает на лежак. Дышу глубоко, чувствуя тошноту от избытка соленой воды, на мгновение забывая о боли в ноге. И вот, когда я на пляже, и все обошлось, мне становится еще страшнее, будто я только сейчас осознаю, что, если бы не Максим, я могла утонуть, и никто бы мне не помог.

      – Как ты? Что случилось? – взволновано, так же как я, пытаясь отдышаться, спрашивает Максим, нависая надо мной.

      – У меня что-то с ногой, сильно жжет и сводит от боли, – морщусь я. Макс опускает глаза на мою ногу и хмурит брови.

      – Похоже на укус медузы. Ты как? Дышать не трудно, голова не кружится?

      – Нет, все нормально. Просто очень болит, – почти плачу я, ощущая, как жжение усиливается, словно меня укусило тысячу ос.

      – Черт, синеглазка, потерпи минуточку, сейчас я позову на помощь, – Макс срывается с места и несется в сторону виллы. А я начинаю плакать в голос, чтобы облегчить боль и выпустить страх наружу. Зажимаю рот рукой и почему-то очень хочу к папе. Обнять его как в детстве, прижаться к нему, и все обязательно станет хорошо. Через несколько минут Максим появляется с женщиной и мужчиной, которые управляют нашей виллой. Мужчина вызывает скорую, а женщина рассматривает мою ногу. Слава богу, они знают английский и понимают все, что объясняет им Макс. Женщина посылает мужчину в дом за какими-то лекарствами, и объясняет, что здесь нет сильно ядовитых медуз. Все, что мне грозит – это боль, опухоль и, возможно, аллергическая реакция. Когда мужчина приносит аптечку,