Альда Хранительница. Татьяна Федоткина

дежурила у постели Котта и Дрюши. Иногда больные приходили в сознание. В это время их нужно было успеть напоить и накормить, а это весьма нелегкая задача. Больные в бреду отказывались принимать пищу, выбивая посуду из рук.

      Чтобы сбить жар все окна и двери в замке пооткрывали и создали сквозняк. Здоровым обитателям замка постоянно приходилось менять примочки у больных. Спать удавалось по два-три часа. Гир Дипат хотел в помощь пригласить девочек матер Катюллы, но оказалось, что ее дом тоже болен. Тогда Малеф сделал вывод, что заразу мальчишки получили именно там. А Цеська, который не посещал матер Катюллу, видимо, допил или доел за кем-то из больных и тоже заразился. Десан ни на шаг не отходил от своего товарища. Даже гир Дипат бегал от одного мальчишки к другому, меняя им примочки. Гир Терваль осунулся, погрустнел. Он также окружил своей заботой мальчишек из своего отряда и Гимона.

      В одну из таких тяжелых ночей, Альда, как обычно свернулась калачиком у ног Котта, пытаясь отдохнуть хоть немного.

      – Альда, – услышала она слабый голос Котта.

      – Я здесь, – девочка соскочила с кровати и взяла его за руку.

      – Альда, – Котт с закрытыми глазами продолжал повторять ее имя.

      – Все хорошо.

      – Где Альда?

      – Здесь, – чуть не плача, она крепче сжала его руку.

      – Она меня простит? – еле шевеля потрескавшимися губами, произнес Котт.

      – Конечно! Конечно, простит.

      – Пить.

      – Сейчас принесу. Деся, дай чистую кружку.

      Полусонный Десан кинул ей помытую кружку. Альда зачерпнула из специально принесенного ведра воды и подала Котту. Выпив все до дна, парень открыл глаза.

      – Альда, – улыбаясь, сказал Котт. – Ты мне опять снишься?

      – Нет, все по-настоящему. Я здесь.

      Она обмакнула тряпку с его лба в ведро с ледяной водой и снова приложила ко лбу.

      – Сколько я уже так?

      – Семь дней.

      – Я умру?

      – Нет! Гонец с лекарством уже в пути.

      – Ты такая красивая, Альда, – он провел слабой рукой по ее волосам. – И глаза у тебя такие… смотреть, – не насмотреться, реснички такие, черные-черные.

      Щеки Альды зарумянились от неожиданных комплиментов.

      – Если я выживу, напомнишь мне, чтобы я тебя поцеловал?

      Что-то внутри Альды радостно ухнуло.

      – Нет, Котт, ты же бредишь.

      – Напомни, – парень начал подниматься с постели.

      – Ладно, ладно. Хорошо, – Альда опустила его обратно на подушку.

      – Ты с ним целовалась еще? – слабым голосом спросил Котт.

      – Нет.

      – Ты его любишь?

      – Котт, мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.

      Тихо, но уверенно парень повторил свой вопрос.

      – Нет, я не люблю его, – уверенно ответила Альда.

      Блаженная улыбка растеклась на лице Котта.

      – Прости меня. Я не должен был туда идти.

      Альда молчала.

      – Она писала, как ей страшно, одиноко. Мне стало жаль ее. Я лишь хотел ее поддержать. А она меня поцеловала.

      Альда