Спортивный интерес. Александр Нилин

и то, что «Динамо» ревновало «Спартак» к популярности у публики, как сегодняшние классики, допустим, ревнуют детективщиков.

      Но «Спартак» как никто умел черпать энергию в популярности – и связь с трибунами превращалась, без преувеличения, в мистическую. «Спартак» можно посчитать единственной в стране командой Игрока и Зрителя.

      Бесков, реформируя «Спартак», на рисунок игры команды, заметьте, не посягал. Любимый зрителями и исповедуемый спартаковцами с малолетства «узор» комбинационной игры он сплетал из более суровых, чем в «Спартаке» привыкли, нитей. Ну и, соперничая с киевскими динамовцами Ло-бановского, не мог не стремиться подключить эту фирменную комбинационную сеть к более мощным энергетическим источникам.

      Однако, повторяю, на рисунок Константин Иванович не посягал – да некоренному спартаковцу никогда бы этого не только не простили, но и не позволили бы ни в коем случае. Николаю Петровичу Старостину немало пришлось потерпеть от Бескова, но посягательства на суть и стиль принятого в «Спартаке» футбола он бы не стерпел.

      В пятьдесят пятом году Бесков работал вторым тренером в сборной у Качалина. И знал «Спартак», составивший основу сборной, изнутри.

      В отсутствие репрессированных в самом начале войны Старостиных хранить священный огонь, казалось, некому. Но не было бы счастья, да несчастье – во всех смыслах – помогло. Отсутствие твердой руки в руководстве клуба продлило жизнь ветеранам в послевоенных сезонах, что сказалось на результатах. Однако при засилье ветеранов гарантировалась незыблемость традиций. И новички, все-таки пришедшие им на замену, принимали спартаковский устав безоговорочно – еще бы: они же не с неба свалились, а родились в стране, где чуть ли не половина населения болела за «Спартак».

      Особого склада люди из столь своеобразного клуба пришли под начало Качалина в сборную.

      Подозреваю, что в начальственных инстанциях, заменяя домашнего тренера Василия Соколова на чужого для спартаковцев Гавриила Дмитриевича Качалина для превращения суперклуба (супер – по классу игры, разумеется, а не по финансовым возможностям) в олимпийскую сборную, исходили из потребности в человеке со стороны, способном не заблудиться, не увязнуть строгим коготком в заповеднике-междусобойчике – и вместе с тем не стать самодуром-разрушителем, остаться корректным, широкомыслящим специалистом.

      Иванов со Стрельцовым были богом или судьбой посланы для усиления команды, составленной из спартаковцев.

      За их призыв в сборную некого конкретно хвалить, кроме самой природы, создавшей Эдика и Кузьму.

      И дело даже не в объеме – хотя и в объеме тоже – их футбольного дара, а в гармонии совпадения их возможностей с тем, что подходило, и с тем, чего недоставало «Спартаку».

      Если кратко, то Иванов спартаковской компании стопроцентно подходил, а Стрельцова им недоставало.

      Кузьма умел мгновенно избавиться от мяча и очень скоро получить его обратно – чем не формула спартаковской игры?

      Эдик