Разговорчики в строю. Михаил Серегин

ветки сирени зашумели и несколько приглушили ворчание толстенького и мордатенького Бори, согласившегося с остальными войти в бригаду и успевшего за сегодня сделать, пожалуй, самый больший объем работы.

      – Эх, Тулов, как тебя жена-то терпит в доме?

      – Она меня не за то терпит, что я болтливый, а имею приспособление одно. – Тулов поднял вверх палец, и этот самый палец увидел в темноте Боря.

      – Да это разве приспособление? Приспособление, оно должно быть в другом месте.

      – Я всеми пользуюсь, – начал шептать языкастый. – Так че, мужики, насчет водки-то? У нас осталось немного. Вдруг щас полезет кто?

      – Тьфу ты, – сплюнул Матвеич, – прекрати! Мы тут сидим зачем? Затем, что поработали сегодня хорошо, денег сшибли и это дело отмечаем. А ты нам все портишь.

      – Так че ж, мертвецы – не люди, что ли? Может, из них кому помочь надо, могилку свернуть. Так и вылезет. Знаю, недалеко тут один лежит. Эх, при жизни как пил, как пил! А до семидесяти годов дожил. И умер-то, знаешь, почему? Не по пьяни, а вот в баню пошел мыться, раз сердце – и все. Но я думаю, если бы вот ему только понюхать дали, он все равно бы поднялся... и без сердца бы.

      Боря, слушая все это, неожиданно тихо так хихикнул, но от этого смешка почему-то никому не стало веселее. Мужички начали опасливо оборачиваться по сторонам, а тут сам Тулов, нагнетая страсти, неожиданно замер.

      – Во, глядите! Луна из-за туч вышла. А вон стоит кто-то, вон, рядом с тем тополем.

      Матвеич начал искать глазами тот самый тополь.

      – Ничего не вижу. Слушайте, может, пойдем отсюда? Че-то жутко тут...

      Добившись своего, Тулов расхохотался:

      – Ну вы даете, блин. Наливай еще. Не можете вы шутки мои спокойно переносить.

      – Да, – согласился Боря, – мы твоей жене в подметки не годимся.

      Еще двое из бригады, обрадованные тем, что им можно пропустить по очередной, звякнули стаканами и хлопнули один за другим. Два соседа, всю жизнь живущие вместе еще с детства, не упускали случая сшибить деньгу, а когда подворачивалась возможность выпить, так что ж не выпить?

      – Вот отец Филарет – хороший мужик, – снова прорвало Тулова. – Он не скупится ни на водку, ни на колбасу... – Ни на работу, – поддакнул Матвеич. – Прежде чем ты у него все это получишь, ты угорбатишься. А ладно, – тут же поспешил сам себя поправить, – для церкви делаем. Святое дело. Ну давайте, мужики, еще по чуток. Колбаска у кого?

* * *

      Резинкин кое-как забрался в «КамАЗ», рядом с ним сел капитан, а с ним еще и Мудрецкий.

      – Ну ты че, солдат, вести сможешь?

      Еще бы Витек не смог. Ему и не так много-то наливали – просто чтобы чуть-чуть усталость согнать, ведь весь день за рулем. Витек собрался с мыслями:

      – Смогу. Куда?

      Капитан хмыкнул:

      – На кладбище. Сейчас дорогу покажу.

      Мудрецкому пункт назначения не понравился.

      – Стремно-то ночью на кладбище.

      – Так это и хорошо, – усмехнулся капитан, – не тебе одному. Все село спит. Там