На светлой стороне. Юрий Быков

вами я восхищена! – дотронулась она до руки Жанны.

      – Знали бы вы, как я испугалась! Особенно потом. Никогда не думала, что окажусь за решёткой!

      На губах у Жанны была тихая, недораскрытая, как намёк, улыбка, а в глазах, словно бы горела лучинка счастья. Всё говорило о блаженстве человека, благополучно избавившегося от большой напасти.

      – Решётка – это, Жанночка, тюрьма, а ты только в «обезьяннике» посидела, – уточнил Натыкин. – Но всё равно: ты храбрая! Говорят, и в драке участвовала?

      – Ещё как! – подтвердила Вероника Витальевна.

      – Мне бы без Жанны совсем туго пришлось… – с нежностью глядя на неё, добавил штабс-капитан, у которого чернела ссадина на скуле и заметно распухло ушибленное ухо.

      – А знаете что? Пойдёмте все ко мне! – предложила Вероника Витальевна. – Я живу отсюда в двух шагах. У меня бутылочка шампанского есть, отметим! Завтра ведь суббота!

      – Уже сегодня, – поправил её Козличенко.

      – Тем более. Никому же на работу не надо?!

      Все, включая Козличенко, многозначительно переглянулись.

      – Никому, кроме нас с Жанной, – ответил Натыкин.

      – Анто-о-н! – распевно протянула Жанна. – Первая экскурсия только в три часа дня! Пойдём, ничего страшного не случится!

      – Какая экскурсия? – удивилась Вероника Витальевна.

      – Обычная. Мы музейные работники!

      – Музейные работники?

      – Да. Они, между прочим, тоже, – кивнул Антон на брата и сестру Батищевых. – Но у них завтра выходной.

* * *

      – Что? Что это было? – улучив минуту, надвинулся Натыкин на Настю.

      Штабс-капитан и Жанна плыли в тихом танце (человеку, ещё в юнкерской молодости обученному бальным танцам, освоить современный «медляк» не составило никакого труда), Вероника Витальевна и Козличенко пропадали на кухне, наверно приготовляя чай.

      Настя сидела в углу дивана, молчаливая, обречённо-согласная на разговор.

      – Это было колдовство… – повернула она к Антону лицо.

      – Я так и подумал, – усмехнулся он как небылице, а на самом деле защищаясь от догадки, что это правда. – А ты, наверно, ведьма…

      – Да… – промерцали в полумраке её глаза.

      От этого признания всё в голове Натыкина встало на свои места. Он разом успокоился, а в кровь его даже вбрызнулся какой-то духоподъёмный гормон.

      – И, знаешь? – смерила она его взглядом. – Мне это совсем не страшно. А тебе?

      – Ни капли! – улыбнулся Натыкин глуповатой, как ему показалось, улыбкой. – Честное слово!

      – Это замечательно… То есть ничего замечательного нет. Я сама только недавно поняла, что происходит. Во мне появляется вдруг другая женщина. Греховная вся насквозь, чувственная, бесстыдная, искусительная… А нравится ей быть такой не из сладострастия, а из какого-то недоброго озорства: вот захочу и будет так! Она безудержна в желании играть судьбами и обстоятельствами! А хуже всего то, что, когда она появляется, мне необычайно хорошо! Неужели молодая вдова – это не я настоящая?

      – Не знаю. Может, после всех этих метаморфоз