.

ли дело Девон: он – тигр среди «Тигров». То делает вид, что нежится на солнышке, подергивая хвостом, то весь вибрирует от едва сдерживаемой мощи. Сейчас, при виде Эйдена, он скалит клыки.

      Что у него на уме?

      В моем присутствии эти футболисты вечно перебрасываются шуточками.

      Эйден ждет, пока я опорожню стакан.

      – Я не собирался делать тебе больно, Жизель. До меня вообще дошло, что это ты, только когда ты плюхнулась на пол.

      Я кошусь на Девона, отошедшего всего на пару шагов, опершегося о стену и доставшего телефон – изображает, что выбросил меня из головы. Тем лучше.

      – Я тоже не знала, что это ты, – отвечаю я Эйдену той же монетой.

      Эйден придвигается ближе.

      – Ну и молодчина. Между прочим, твой кавалер удалился с какой-то брюнеткой. Надеюсь, между вами нет ничего серьезного.

      – Видать, нашел себе кобылку, чтобы ускакать на ней домой, – отвечаю я со смехом.

      Он хохочет во все горло.

      – Чтобы меня приманить, он обещал дать поиграть с его уздечками и шпорами. Хотя бы так, а то я уже боялась, что он упомянет кнут.

      Эйден покатывается со смеху, когда я, докладывая о своем прерванном свидании, припоминаю слова Родео о данном ему свыше таланте и его предложение «секса после ссоры». Не забываю просьбу о блинчиках с голубикой. Когда я замолкаю, он смахивает слезу.

      – Освежающий душ!

      – Вот и знакомься после этого в Интернете! – подает голос Девон, пряча телефон в карман джинсов.

      – Ничего страшного, – бесстрашно возражаю я.

      – Ты заслуживаешь лучшего.

      – Я не самая лакомая женщина Нэшвилла.

      – Ты недооцениваешь свою привлекательность, – гнет он свое, тараща на меня глаза.

      Приятно слышать. Я облегченно перевожу дух.

      Временно воцаряется тишина, Эйден бросает взгляд на Девона, опять с задумчивым видом поворачивается ко мне. Барабаня пальцами по столику, он, как я вижу, принимает какое-то решение.

      – Вернемся к чуши, которую ты якобы несешь. Как ты отнесешься к…

      Девон отлипает от стены – он движется стремительнее, чем я ожидала, – и опускает на широкое плечо Эйдена свою тяжелую ладонь.

      – Отвяжись, Алабама. Она – запретный плод.

      Я приосаниваюсь. Запретный плод?

      Так еще можно было подумать в феврале, когда я ходила в невестах, но сейчас?!

      Эйден сбрасывает руку Девона и улыбается мне так широко, что мне становится страшно за его щеки – вдруг лопнут? Его слова предназначены для Девона, но смотрит он на меня, словно я – лакомый кусочек.

      – Напрасно ты воображаешь, что мне есть дело до того, какие мысли шевелятся в голове у Джека Хоука. Не ему решать, с кем мне иметь дело. Как-никак я был первым, на кого положили глаз «Тигры»…

      – Не задирай нос, парень, – ворчливо осаживает его Девон.

      – Ни у кого, даже у капитана команды, нет права диктовать мне, с кем общаться, – настаивает Эйден. – Ладно бы он был рядом, а так… Мы хоть тренируемся, а он нежится на пляже.

      – Учти,