Цунами. Анатолий Курчаткин

Еще метр – еще тыщу. А мне семьдесят метров тянуть. Да плиту покупать, да АГВ, да отопление в доме ставить. Это мне не есть, не пить, пенсию десять лет собирать – так сделаю.

      – А дети? – Рад знал от Павла Григорьича, что у него трое детей, а младшая дочь с зятем живут с ним. – Дети, наверно, могли бы помочь?

      Теперь Павел Григорьич помолчал.

      – Пользы-то от детей! – произнес он затем. – Вы своим родителям много ли помогаете? Все им только дай, дай да дай. Много, говорю, помогаете?

      Рад вспомнил о своем звонке с переговорного пункта.

      – Да уж какое там помогаю, – сказал он.

      – Ну вот, а говорите, дети, – с удовлетворением ответствовал Павел Григорьич.

      Маршрутка уже въехала в поселок, остановилась на одной остановке, выпустив несколько пассажиров, остановилась на другой, и Рад, перестав поддерживать со своим магазинным знакомцем разговор, принялся смотреть в окно, чтобы не пропустить места, где сходить ему. Все же он не слишком часто ездил в город, и на скорости знакомое становилось незнакомым.

      Шоссе заложило поворот, из-за заборов, скелетов деревьев, вылетело стеклянно-бетонное одноэтажное строение магазина, выкрашенное в бледно-желтый цвет, поодаль от него, отступая от дороги метров на шестьдесят, за жидким беспорядочным парком стояло серое двухэтажное здание бывшего дома культуры, и еще дальше, за домом культуры, на небольшом взгорке возвышалась неожиданного карминного цвета новодельная шатровая церковь. Рад с облегчением удостоверился, что не пропустил своего места.

      – У дороги за домом культуры остановите, – попросил он водителя.

      Павел Григорьич встрепенулся. Коряжистое лицо его выразило радость.

      – Так вместе здесь сходим! Бидончик мой на землю спустить не поможете? А то больно тяжелый.

      – О чем разговор, – сказал Рад.

      – Вот спасибо, Слава. Вот спасибо, – наградил его Павел Григорьич обращением по имени.

      «Рад? – переспросил он, когда они знакомились тогда, уже выйдя из магазина на крыльцо. – Что за имя такое? – И, узнав, что „Радислав“, тут же решил: – Ну, я вас Славой буду звать. А то что за Рад. Не по-русски».

      Рад перенял бидон у Павла Григорьича и, выходя из машины, вынес тот наружу. Бидончик был литров на десять, двенадцать. Солидный бидончик. Павел Григорьич выбрался из машины следом. Рад толкнул дверцу, она поехала, захлопнулась, и «Газель», бодро встарахтев мотором, рванула по шоссе дальше.

      – Вам, Слава, куда идти-то? – спросил Павел Григорьич. – А то, может, поднесете мне бидончик? Сжадничал я, налил под горло. Тащу, а грыжу так и пучит, боюсь – ну, вылезет, да ущемит. Два-то раза перед этим с коляской ездил. А нынче что-то не взял, опять, думаю, не будет керосина. А он – на-ка, есть. Знал, что половину надо налить, нет, сжадничал. Сколько керосина на готовку идет! Знай подливай.

      Рад поднял бидон с земли, вновь ощутив его жидкую тяжесть.

      – Указывайте, Павел Григорьич, как идти.

      Ему некуда было торопиться. Даже если бы его магазинный