Цунами. Анатолий Курчаткин

когда шли от монастырских ворот. Что из того, что ее так заботил вопрос национальности мужа. Какое ему было дело до ее бзиков. Как и до ее эстетических взглядов. Ну нравился ей этот наследник обэриутов и нравился. Не ей одной.

      Впрочем, он тут же осадил себя в своих чувствах. Пробка она или наоборот, в конце концов, ему не было дела и до этого. Что еще ему требовалось от нее, кроме того, что он получил? Надо полагать, и она получила от него все, на что рассчитывала.

      – Что ж, пора и в ресторан, – сказал он. – Вкусили пищи духовной, время и для обычной.

      Ресторан назывался «Русский дворик». Рад не имел понятия, что это за ресторан. Но другого он здесь просто не знал. Ресторан находился в двух шагах от примонастырской площади, где они оставили «сузуки», на другой стороне дороги, каждый раз, бывая в городе, Рад проходил и проезжал мимо него, и вывеска «Русский дворик» сделалась для глаза такой же неотъемлемой частью здешнего городского пейзажа, как сложенные из красного кирпича монастырские стены и башни.

      – Вполне мило, – оценила Женя-Джени, усаживаясь за стол и оглядывая зал.

      Наверное, только этим словом и можно было выразить впечатление от ресторана; замечательный, роскошный, оригинальный – все подобные эпитеты тут не подходили: простенький небольшой зал на десяток тесно друг к другу стоящих столов, – скромное заведение для удовлетворения физической потребности организма в пище.

      Рад заказал салат из морепродуктов и морскую форель холодного копчения на закуску, стерляжью уху на первое, севрюгу на горячее – таково было желание Жени-Джени. «Устроим рыбный день!» – возжелала она. Цены в меню, несмотря на скромность заведения, были совершенно бесстыдные, Раду хотелось зажмуриться и не видеть их, но куда было деться? – пришлось заказать.

      Потом за обед пришлось заплатить. Расплачиваясь, Рад думал о том, что денег, потраченных на обед, хватило бы недели на три его затворнической жизни. Ему не удалось спасти от своих бывших клиентов столько зелени, чтобы пастись на заливных лугах ресторанов.

      В «сузуки» Жени-Джени на примонастырской площади садились уже в сумерках.

      И что-то подобное сумеркам должно было вскоре разлиться в их отношениях, так стремительно возникших вчера около барной стойки, – только Женя-Джени пока еще не догадывалась об этом.

      За руль «Сузуки» снова сел он.

      – Ты куда? Нам же прямо! – воскликнула она, когда он, не доезжая до железнодорожного переезда, свернул направо.

      Чтобы в Москву, следовало действительно ехать прямо, а чтобы попасть в Семхоз, нужно было свернуть – сделать на пути к Москве крюк.

      – Ты что, собираешься бросить меня здесь, не довезя до дому? – спросил Рад.

      – Так ты в самом деле здесь живешь, на даче у Сержа? Судя по всему, это обстоятельство дошло до нее во всей полноте только сейчас.

      – Живу, живу, – подтвердил Рад. – Я же тебе сказал: я человек-невидимка.

      – Да? Человек-невидимка? – переспросила она. Похоже, то понимание, которое она вложила в эти его с