Страшные истории для маленьких лисят. Большой город. Кристиан Маккей Хайдикер

неуклюже поднялся на лапы и шагнул на крышу. В ноге расцветала тупая боль.

      – Кажется, да, – ответил он, покачиваясь на лапах. – Нога болит.

      – Хорошо, – сказал П-838.

      Он поднял голову, и рот у него захлопнулся сам собой. В первый раз за все свои луны О-370 видел Ферму не через сетку. Переплетённые проволочные кружки разбивали мир на кусочки, маленькие и понятные. Он попробовал охватить всё вокруг одним взглядом – лужайку, деревья, небо, хозяйский дом. Всё было такое… ух!

      Голова закружилась. Ему стало казаться, что он летит.

      Это же история!

      – Двести одиннадцатый! – повернулся он к брату, захлёбываясь от восторга.

      Дыхание тут же перехватило: нора двоюродного брата тоже обрушилась – не осталось ничего, кроме гнутой жести и смятой сетки.

      Под жестяной крышей – комок рыжего меха. Комок лежал и не шевелился.

      – Двести одиннадцатый! – задрожал О-370.

      Комок не издал ни звука.

      О-370 осторожно проскакал по краю обвалившейся крыши, следя, чтобы она не прогибалась под его весом. Он спустился на деревянную раму, уцепился клыками за жестяной угол и потянул что было сил. Это оказалось непросто, но О-370 превозмог себя и сдвинул крышу на пару дюймов.

      Н-211 лежал на спине с широко распахнутыми стеклянными глазами.

      У О-370 похолодели уши.

      – Ох, нет, – забормотал он, – нет, нет, нет!

      Н-211 хлопнул ресницами:

      – Обалдеть, к бреху!

      – Что за выражения! – возмутилась П-838.

      Страх растаял было в животе у О-370. И вдруг закипел:

      – Ты почему молчишь?

      Н-211 вскочил на лапы:

      – А ты заслужил, когда сломал норы!

      О-370 рванулся вперёд, предполагая, что сетчатая стена его остановит, но, к своему изумлению, ударил Н-211 лапами прямо в лицо. Изумление стало только сильнее, когда клыки брата впились ему в ухо. В отместку он вцепился Н-211 в загривок, и они покатились по крыше. Он кожей чувствовал каждый зуб, каждый коготь, каждый рокот рычащего брата.

      Больно. И так чудесно.

      – Парни! – крикнула П-838.

      О-370 разжал пасть, сжимавшую горло Н-211, а брат выпустил из зубов его ухо. Оба едва не задыхались. О-370 вдруг догадался, что, когда они с братом коснулись шубками, никаких искр между ними не полетело. А ведь им всегда говорили, что происходит именно так – лисы встречают друг друга в Сарае и вызывают яркую вспышку Голубого. Но всё вышло по-другому, и О-370 почувствовал вдруг какую-то брезгливость, только сам не понимал, почему.

      – И что вы теперь собираетесь делать, гении? – спросила П-838. – Спать-то вам негде.

      Лисёныши огляделись. Четыре стены, которые прежде оберегали их от мира, лежали в обломках под лапами. Над головой висело холодное чёрное небо, а тёплое свечение обогревателей сменилось ледяным светом звёзд. Ветер обдувал шубки. Ветки тянулись со всех сторон. Из гущи деревьев за ними следили невидимые глаза.

      О-370 задрожал. Он и сам не знал – от восторга или от страха.

      Он повернул голову к фермерскому дому и принюхался. От дома пахло погашенными на ночь свечами. Рухнувшая крыша не разбудила Фермера. Норы больше не удерживали их