Хроника царствования Карла IX. Проспер Мериме

посуду, ударить человека, разбить доброму христианину нос… поднять дикий грохот… Я уж и не знаю, чем можно вознаградить за все это порядочного человека.

      – Ладно, ладно, – усмехнувшись, молвил Мержи. – За ваш разбитый нос я вам заплачу столько, сколько он, по-моему, стоит. За переколоченную посуду требуйте с рейтаров – это дело их рук. Остается узнать, сколько с меня причитается за вчерашний ужин.

      Хозяин посмотрел сперва на жену, потом на поварят, потом на соседа – он как бы обращался к ним за советом и за помощью.

      – Рейтары, рейтары!.. – сказал он. – Не так-то просто с них получить. Капитан дал мне три ливра, а юнкер дал мне пинка.

      Мержи вынул один из оставшихся у него золотых.

      – Ну, расстанемся друзьями, – сказал он и бросил монету дядюшке Эсташу, но трактирщик из презрения не протянул за ней руку, и монета упала на пол.

      – Одно экю! – воскликнул он. – Одно экю за сотню разбитых бутылок, одно экю за разоренный дом, одно экю за побои!

      – Одно экю, за все про все одно экю! – не менее жалобно вторила его супруга. – У нас останавливаются господа католики, ну, иной раз и пошумят, да хоть расплачиваются-то по совести.

      Будь Мержи при деньгах, он, разумеется, поддержал бы репутацию своих единомышленников как людей щедрых.

      – Очень может быть, – сухо возразил он, – но господ католиков не обворовывали. Как хотите, – добавил он, – берите экю, а то и вовсе ничего не получите.

      И тут он сделал такое движение, словно собирался нагнуться за монетой.

      Хозяйка мигом подобрала ее.

      – Ну-ка, выведите моего коня! А ты брось свой вертел и вынеси чемодан.

      – Вашего коня, сударь? – скорчив рожу, переспросил один из слуг дядюшки Эсташа.

      Как ни был расстроен трактирщик, а все же при этих словах он поднял голову, и в глазах его вспыхнул злорадный огонек.

      – Я сам сейчас выведу, государь мой, я сам сейчас выведу вашего доброго коня.

      Все еще держа салфетку у носа, хозяин вышел во двор. Мержи последовал за ним.

      Каково же было его удивление, когда вместо прекрасного солового коня, на котором он сюда приехал, ему подвели старую пегую клячонку с облысевшими коленами, да еще и с широким рубцом на морде! А вместо седла из лучшего фламандского бархата он увидел кожаное, обитое железом, обыкновенное солдатское седло.

      – Это еще что такое? Где мой конь?

      – А уж об этом, ваша милость, спросите у протестантов, у рейтаров, – с притворным смирением отвечал хозяин. – Его увели эти знатные иностранцы. Лошадки-то похожи – они, верно, и дали маху.

      – Хорош конь! – молвил один из поварят. – Больше двадцати лет ему нипочем не дашь.

      – Сейчас видно боевого коня, – заметил другой. – Глядите, какой у него на лбу шрам от сабельного удара!

      – И какой красивой масти! Черной с белым! Ни дать ни взять – протестантский пастор!

      Мержи вошел в конюшню – там было пусто.

      – Кто позволил увести моего коня? –