И никого, кроме… Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 15. Павел Амнуэль

кричал, рвал катетеры, торчавшие у меня из носа и рта. Казалось, сойду с ума, и, возможно, действительно с него сошел, потому что неожиданно успокоился, понял… нет, не понял, понимание пришло значительно позже, я почувствовал, что эмоции, переполнявшие меня первые недели после аварии, не то чтобы стали слабее – они и сейчас не уменьшились ни на йоту, – но разум научился ими управлять. Как говорил шекспировский Полоний: «Даже в потоке, буре или, скажем, урагане страсти учитесь сдержанности, которая придает всему стройность».

      Я не учился сдержанности, я ужасался тому, что мне придется неизвестно сколько времени – месяцы, годы? – провести в адовой темноте и неподвижности без возможности быть услышанным, не говоря уж о том, чтобы быть понятым. Я чувствовал, думал, мучился, и неужели абсолютно ничего из моих переживаний не отражалось на показаниях приборов, стоявших в палате и фиксировавших малейшие изменения в работе мозга?

      Примечания

      1

      2005 г.

      2

      Branch (англ.) – ветвь.