Не верь мне. Алиса Евстигнеева

сегодня работаешь?

      – Понедельник же, – попыталась я сдержать своё раздражение. Моя работа была одним из наших камней преткновения.

      – Оля! – возмутилась родительница. – Если бы я понимала твой ненормальный график, я бы не спрашивала.

      «А не понимаешь, потому что не хочешь», – устало подумала я, но спорить не стала. Как бы мама не была против моей работы, с детьми она мне помогала как никто другой. Правда, с ворчанием и скрипом, но… это было скорее делом привычки и дурацкой манерой так проявлять своё беспокойство.

      – Работаю, но не в ночь. У нас сегодня планёрка после выходных. А завтра уже смена.

      – Как же мне не нравятся эти твои смены…

      – А что поделаешь? – глупо развожу я руками, понимая, что никто моего жеста не увидит. – Где мне ещё такие деньги платить будут?

      – У кого-то для этого муж есть.

      – Бывший муж, мама, бывший.

      В трубке слышится обречённый вздох, и, если честно, очень хочется его скопировать. Мы были похожи в своём упрямстве, но никто из нас не желал признаваться в этом.

      – Сергей каждый месяц высылает тебе деньги на Анечку, – категорично замечает она.

      – Вот и будет Анечке сюрприз на восемнадцать лет, когда получит все деньги разом. А своих детей я в состоянии содержать сама!

      Этот разговор уже не раз звучал между нами, и даже не два, и не десять. Мама считала истинной глупостью моё нежелание жить на деньги Измайлова. Впрочем, я тоже, но ничего не могла поделать с собой. Только первый год после рождения Кроша я позволяла себе запускать руку в чужие деньги, и то только потому, что у меня было двое маленьких детей, которым было не объяснить, что их мать принципиальная дура. Правда, всё что взяла, я со временем вернула, всё до единой копейки. Так что дочь на счету ждала впечатляющая сумма. И если захочет, она сможет очень многое позволить себе после наступления совершеннолетия, но она об этом пока не знала. Об этом никто не знал, кроме меня и мамы.

      – Ты знаешь, что он в город возвращается? – неожиданно меняет она тему, и я понимаю истинную причину звонка.

      Сдерживая рвущееся наружу возмущение, я как можно более безразлично замечаю:

      – Знаю. Только мне-то что с этого?

      – Как это что?! – поражается Маргарита Александровна. – А Крош?

      Телефон чуть не выпадает у меня из рук, лишь непонятное судорожное движение пальцев позволяет сохранить в целости любимый девайс.

      – А причём тут он? – металлическим голосом чеканю я.

      – Тебе не кажется…

      – Не кажется, – грубо прерываю я маму, не давая ей продолжить мысль. – Крош – только мой сын и точка. И решила так не я.

* * *

      Я тщетно пыталась понять, когда всё изменилось, но так и не смогла найти ту самую точку, с которой начался отсчёт нашего конца.

      Просто однажды он не вернулся ко мне на кухню после того, как уложил дочь спать. А я… в следующий раз не стала ждать его к ужину. Включилось наше глупое соревнование кто кого.