Копчёная селёдка без горчицы. Алан Брэдли

тяжело слезла со своего места и начала распрягать Грая. Пока она занималась стариком-конем, я воспользовалась возможностью полюбоваться окрестностями.

      Островки маков и крапивы росли там и сям, освещенные падающими косыми лучами послеполуденного солнца. Зелени более яркой просто не могло быть.

      Грай это тоже заметил и, довольный, пасся в высокой траве.

      Фургон внезапно накренился, и раздался звук, будто кто-то споткнулся.

      Я спрыгнула и обежала фургон с другой стороны.

      Было очевидно, что я неправильно оценила состояние цыганки. Она сползла на землю и изо всех сил цеплялась за спицы высокого деревянного колеса. Когда я подошла к ней, она снова закашлялась, еще ужаснее, чем раньше.

      – Вы измучились, – сказала я. – Вам надо лечь.

      Она что-то пробормотала и закрыла глаза.

      Вмиг я запрыгнула на оглобли фургона и открыла дверь.

      Но, каковы бы ни были мои ожидания, они не оправдались.

      Внутри фургон был сказкой на колесах. Хотя я успела только окинуть его быстрым взглядом, я заметила изящную чугунную плиту в стиле королевы Анны, а над ней – полку с синим фарфором с ивовым рисунком. Горячая вода и чай – предметы первой необходимости во всех чрезвычайных обстоятельствах. Кружевные занавески висели на окнах, давая возможность использовать их в качестве бинтов в случае необходимости, и пара серебряных керосиновых ламп с красным стеклом обеспечивали постоянный свет, немного тепла и пламя для стерилизации иголок. Моя подготовка в организации девочек-скаутов, какой бы короткой она ни была, не прошла совсем даром. В задней части находилась пара полуоткрытых резных деревянных панелей, демонстрируя просторную двухъярусную кровать почти во всю ширину фургона.

      Я помогла цыганке подняться на ноги, закинув ее руку себе на плечо.

      – Я опустила ступеньки, – сказала я ей. – Помогу вам добраться до кровати.

      Как-то я умудрилась довести ее до передней части фургона, подталкивая и затаскивая, и, положив ее руки на нужные опоры, я наконец сумела устроить ее. Во время этих манипуляций она, казалось, не осознавала, ни где находится, ни кто я. Но, оказавшись в кровати, она вроде немного ожила.

      – Я пойду за врачом, – сказала я. Поскольку на празднике я оставила «Глэдис» у задней стены приходского зала, мне придется позже сходить за ней пешком из Букшоу.

      – Нет, не надо, – сказала она, решительно хватая меня за руку. – Сделай мне чашку чаю и иди. Мне просто надо хорошенько поспать.

      Должно быть, она увидела скептическое выражение моего лица.

      – Давай лекарство, – сказала она. – Попробую его. Ложку в чай.

      Сначала – главное, подумала я, найдя среди беспорядочно расставленного столового серебра подходящую плошку и наливая в нее патокообразный сироп от кашля.

      – Открой ротик, птичка, – произнесла я с улыбкой. Это формула,