Отчаянная невеста. Карина Исаева

тогда выйдем вместе. – пока мы шли к машине, я делилась с Аминой своими мыслями по поводу этой свадьбы:

      – Главное, чтобы она была счастлива, Камо. А с Муслимом она такой и выглядит. Не переживай за нее. – подбодрила меня моя невестка:

      – Я надеюсь. Ладно, хорошего вам пути, – обнявшись напоследок, мы разошлись. Она села в машину, я направилась в сторону нашего дома. Папа уже открывал ворота, чтобы загнать машину во двор:

      – Добрый вечер, пап. Загоняй, я подержу. – воскликнула я, хватаясь за ворота. В дом мы зашли с папой уже вместе. Вообще, в нашем дворе было два дома. В одном жила я с родителями и с младшим братом Зауром. В другом – Асламбек с Аминой и двумя детьми – Маликом и Сафией. Дома были абсолютно идентичны. Из темно-коричневых кирпичей со светло-коричневыми окнами и светлыми верандами, которые мы с Аминой мыли каждое утро. По обе стороны от двух домов – клумбы с цветами, за которыми любит ухаживать мама:

      – Как прошел твой день? – поинтересовалась я у папы, когда мы уже зашли в столовую. Принялась доставать из холодильника оставшийся вчера салат, нарезала хлеб, сыр. Папа предпочитает легкий перекус вместо полноценного ужина. И пока я накрывала на стол, он рассказывал о своих пациентах. Папа – преподаватель в местном медицинском институте и практикующий детский невролог. Всеми уважаемый, статный, деловой человек со строгими принципами и консервативными взглядами на жизнь:

      – Порой, когда я вижу молодых людей, так и думаю, да защитит мою дочь, моих племянниц Аллах1 от таких проходимцев. Ни стыда, ни совести у них нет, Камо. – между делом рассказывает мне папа: – Приходит ко мне на прием молодая женщина с ребенком. У нее, помимо малыша, еще и тяжелая сумка, откинутая через плечо. За ней плетется, видать, папаша. Недовольный весь, под нос что-то бубнит, ворчит на жену, цокает без конца. Так, помоги ей с сумкой, идиота кусок, не видишь, ей тяжело:

      – Так и сказал ему? – интересуюсь я. Дожевав овощи, папа кивает:

      – Конечно! Он, видите ли, меня стесняется. Стесняется жене своей помогать! Я ему отвечаю, мол, раз так стесняешься, нечего было приезжать с ней. Он говорит, что она его заставила. И как начнет огрызаться… А тут и ребенок плакать начинает. – мотает головой из стороны в сторону:

      – Совсем молодые. Пареньку только-только 21 стукнуло, жене 19. Как так можно, а, Камо?:

      – В наши времена все возможно, пап. Тебе чай налить? – он кивает. Хлопается входная дверь, забегает мама с пакетами:

      – Ты уже поел? А нам тут Фатима столько вкусностей передала. Камо, наливай нам чай. – я слушаюсь. Раскладываю контейнеры, достаю то, что мы можем поесть прямо сейчас, остальное раскладываю в холодильник. И вот, 10 час ночи, мы с родителями сидим за столом, пьем чай и болтаем. Вернее, в основном говорит мама, мы с папой лишь вставляем свои комментарии в ее рассказ. И в такие моменты я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Пережитые за сегодняшний день эмоции остались за бортом моего наполненного покоем и умиротворением судна. Когда родители удаляются, я наполняю посудомойку и удаляюсь в свою комнату.