Принуждение. Каролина Дэй

фыркает парень, отвернувшись в противоположную сторону.

      И чего они не поделили? Не знаю. Общались практически с детства, а теперь друг друга за километр обходят. Хотя нет, так только Эндрю делает.

      – Все же приходи к нам сегодня, – глядя на меня с надеждой, друг протягивает буклет с новым шоу в клубе «Лондон». Прости, Эндрю, но я не смогу снова пообещать и не прийти…

      Прощаюсь с другом и бегу в общежитие. Радует, что живу без соседки и никто не мешает, никто не контролирует и не задает неудобных вопросов. Почти как у себя дома, только с общей кухней и гостиной. Принимаю душ, переодеваюсь в ту же толстовку и джинсы и бегу в больницу. Надо успеть, пока время посещений не закончилось, да и Мелани попросила явиться на смену пораньше.

      Шагаю по длинному коридору, киваю знакомым медсестрам как друзьям и вхожу в нужную палату на третьем этаже. Комфортабельную, с телевизором и холодильником, где убираются чаще, чем на улицах Берлина.

      – Привет, детка, – тут же выпаливает Адам, криво улыбаясь и показывая двумя пальцами «пис».

      – Перестань меня так называть!

      – Да ладно, я же любя, сестренка.

      Ага, любя. Этой деткой меня всю среднюю школу дразнили!

      – Достали уже со своими уколами! – брат надувает полные, как у меня, губы, когда сажусь рядом с ним на кровать. – Когда это дерьмо прекратится?

      – Доктор Коннор обещал сегодня дать результаты анализов, – успокаивающе глажу брата по лысой голове. Вряд ли это утешит. Ему нужна нормальная жизнь. Человеческая. Но кто ее даст, когда ты находишься на волоске от смерти?

      – Другому рассказывай.

      О чем и речь. Уже полгода в таком состоянии. Никаких вопросов о родителях, о друзьях. Об Эндрю. Потому что родных вспоминать тяжело, а друзья сами забыли.

      – Ну что, Адам, как ты себя чувствуешь? – в палату заходит доктор Коннор – лечащий врач.

      На вид симпатичный, кстати, около тридцати пяти. Именно его рекомендовали, когда брата поставили на полугодовую очередь на лечение. Только время играло против нас, химия была необходима как можно раньше. Наверное, именно поэтому я сразу же перевела Адама в частную клинику к доктору Коннору, а не оставила на растерзание убивающих секунд.

      – Лучше не бывает, – наигранно улыбается брат. – Меня скоро выпишут?

      – Пока нет. Сегодня пришли последние результаты анализов. Мои опасения подтвердились, тебе требуется хирургическое вмешательство.

      В палате моментально возникает тишина, и никто не смеет ее нарушать. Голова Адама опускается к ладоням, глаза внимательно разглядывают следы от игл на сгибе рук. И не только медицинских. У меня же в груди что-то резко натягивается, тяжелеет, а затем ударяется о кафельный пол вместе с остатками души, сохраненными после кончины родных.

      – Это специальная методика, проводится лучшим нейрохирургом страны. Реабилитация недолгая, операция гарантирует долгую жизнь и…

      – Ясно, – отвечает Адам вместо нас обоих, потому что я не в состоянии хоть что-то произнести вслух.

      – Подумайте