Самое ужасное путешествие. Эпсли Черри-Гаррард

мест на Земле, – но участники похода твердо убедились в том, что на склонах горы Террор, позади Нолла, есть «задняя дверь» в пингвинью колонию. В начале следующего года другая партия благополучно достигла столба и, обследуя окрестности, взглянула вниз с высоты 240-метрового обрыва, уходящего к кончику мыса. Море было сплошь покрыто льдом, и в маленькой ледяной бухточке, образованной выступами Барьера, виднелись бесчисленные точечки, оказавшиеся при внимательном рассмотрении императорскими пингвинами. Неужели это гнездовье прекрасных птиц? Если так, они должны насиживать яйца в середине зимы, среди немыслимого мрака и холода.

      Прошло пять дней, прежде чем путешественники смогли ответить на этот вопрос, – свирепая метель заточила их в палатки. 18 октября они наконец начали подниматься на высокий гребень, преграждавший путь от Барьера к морю. Выяснилось, что они не ошиблись: перед ними была колония императорских пингвинов. Ветер унес морской лед из моря Росса, осталась нетронутой лишь ледяная бухточка, в которой несколько взрослых птиц кормили птенцов. Партия с «Дисковери» насчитала четыреста взрослых особей, тридцать живых птенцов и около восьмидесяти мертвых. Яиц не нашли[6].

      Пока экспедиция «Дисковери» находилась на юге, к мысу Крозир предпринималось еще несколько вылазок, как правило, весной. Добытые сведения можно подытожить примерно так. Императорский пингвин не умеет летать, питается рыбой, которую ловит в море, и никогда не выходит на сушу, даже в брачный период. По непонятным в то время причинам он в течение зимы откладывает яйца на голый лед и на морском же льду их насиживает. Яйцо лежит на его лапах, тесно прижатое к участку голой кожи на нижней стороне брюха и защищенное от сильного мороза свободно висящей складкой оперенной кожи. К 12 сентября, сроку прибытия самой ранней партии, из всех уцелевших и не протухших яиц вывелись птенцы. Колония насчитывала тогда около тысячи взрослых императорских пингвинов. Прибыв снова 19 октября, партия попала в десятидневную метель, семь дней просидела в палатках, но и во время этого штормового визита ее участникам удалось стать свидетелями интересного зрелища. Но пусть об этом расскажет Уилсон – он там присутствовал:

      «За день до начала шторма мы находились на старой отдаленной вершине горы Террор, примерно на высоте 400 метров над морем. Впереди расстилалось море Росса, до самого горизонта затянутое плотным белым льдом, а под нами в бухточке на льду располагалась колония императорских пингвинов. Даже полынья, которая обычно окаймляет край Барьера, вместе с ним загибается на восток и там исчезает из поля зрения, – и та замерзла. Нигде не было ни одной щелки открытой воды. Тем не менее императорские пингвины проявляли беспокойство – они, и это несомненно, предчувствовали приближение непогоды. Уже тот факт, что перед Барьером отсутствует обычная полоска открытой воды, говорил о том, что лед в море Росса дрейфует в южном направлении. Причиной этого необычного явления был северный ветер со снегопадом,