Злые ветра Запада. Дмитрий Манасыпов

лежал повсюду, полностью закрывая глубокую котловину. Шапками, блестевшими без солнца и переливающимися алыми россыпями крови, щедро обагрившей все вокруг. Лохмотьями белого одеяла, разорванного замерзшим красным песком или травой, превратившейся в застывшие копейные наконечники. Песчаник, где время вырубило эту чашу, гудел от мороза, трещал, разбрасывая осколки. На глазах, за считанные мгновения, несколько каменных высоких пальцев обросли ледяной чешуей, закрутившейся вокруг них бело-сверкающей змеей.

      Обращенные, застывшие ломаными и ломкими от мороза статуями, закрывали обзор. Их оказалось не так и много, всего семь человек. Бывших человек, превратившихся в странных големов под панцирями голубовато переливающегося льда. Черные дьяволовы полосы под кожей, переламываясь под зеленоватой броней жили собственной жизнью. Обращенные стояли не двигаясь, лишь черные, с синими искрами глаза следили за появившимися в котловине.

      Командор шел первым, первым же и остановился, рассматривая слуг Козлоногого, ожидавших чьего-то приказа. Обращенные, не двигающиеся с места, означали одно: хозяин рядом. Дуайт хорошо запомнил обитель сестер, ставшую капканом почти для всей их группы. Детей Козлоногого стоит опасаться всегда, а уж особенно, когда ими управляет кто-то не такой тупой, как они сами.

      От них, петляя странными узорами, куда-то в середину каменной чаши уходил лабиринт, вычерченный багровым и алым. Дуайт сглотнул слюну, заметив маленькую голую фигурку, девочку, если судить по раздвинутым ногам. Совсем малышка, не старше семи лет, промерзшая полностью, она лежала прямо на черных камнях, растопив снег своим теплом. Снежинки плавно облетали ее, крутясь по спирали, не ложились на темные кудряшки.

      Моррис не стал ругаться. И правильно, ни к чему.

      За погибшей девочкой, лениво шевеля зелеными языками, плел судорожную вязь костерок. Именно от него, смешиваясь с холодным воздухом, тяжело пригибало к земле удушающими запахами обугленных рук, торчавших на толстых кольях и плыл дурманящий аромат от странного лохматого клубка посередке, тлевшего, но не занимающегося огнем. Дуайт пожалел о снятых масках.

      А за изумрудно-странными языками пламени, плюя на холод и снег, босая, на широком и плоском камне танцевала Алый ворон. Белая, как снег, окружавший ее. Гибкая, как змея-гремучка. Одетая в длинное платье из шелка и кожаный корсет. С длиннющими алыми волосами, прореженными широкой светлой прядью. Со свеже выскобленным черепом в одной руке и волнистым клинком в другой.

      Она повернулась к ним боком, сдунула прядь, закрывшую глаза.

      – Сам командор Марк, надо же… – тонкие серые губы растянулись в улыбку, – и два самых настоящих техасских рейнджера, мм-м…

      Голос пробился через голос ветра. Низкий, пробирающий до печенок, отражающийся от ледяных и каменных стен. Моррис охнул и схватился за ухо. Дуайт покосился и увидел кровь, явственно капавшую вниз. Чертова ведьма начала бой без единого движения.

      – Я искала тебя, сраный крестоносец! – Алый ворон