Детектив на пороге весны. Татьяна Полякова

и включить их в мою группу.

      Во всем институте работала только одна «группа», которую возглавлял сам академик. Молодым и среднего возраста дарованиям в этой группе отлично платили, Певцов заботился об этом лично. Покупалось дорогое оборудование, их отправляли на европейские конференции, для них выписывали специальные журналы и проводили семинары.

      – А приглашения?! Приглашения нашли?!

      – Какие еще приглашения?!

      – В университет.

      – Бог мой, какой университет?! Валентин Дмитриевич, займитесь этими работами! Как там моя дочь? Я сто лет ее не видел!

      – Все в порядке, спасибо.

      Старый хрен наверняка решил, что заместитель вскоре станет и его зятем, и институт, таким образом, перейдет на «семейный подряд».

      Скоро все будет кончено, и издалека ему весело и сладко будет вспоминать, как он всех обвел вокруг пальца!

      Но до этого нужно дожить – сцепив зубы и сжав кулаки, стараясь не обращать внимания на окружающих его придурков и на старые липы за окном, заставлявшие его быть сентиментальным!

      – Вы хотели что-то узнать у меня об ученом совете, Николай Петрович.

      – О совете? Ах да! Впрочем, нет. Вам нечего там делать, дорогой Валентин Дмитриевич! Нам обоим известно, что вы отличный администратор, но наукой в этом месте буду заниматься я, и только я!..

      Он так настаивал, словно Певцов собирался с ним спорить!

      Зазвонил телефон, и секретарша долго и мучительно соображала, какой именно звонит.

      Потом неуверенно взяла трубку. Валентин усмехнулся. Она поднесла ее к уху – в ней заунывно гудело, – посмотрела с тоской и взяла следующую:

      – Вас слушают. Слушают вас!

      – Вы, наверное, и теорему Гаусса не сможете мне продекламировать! А, Валентин Дмитриевич? – кричал академик.

      Певцов опять усмехнулся. Нет, он не даст им ни одного очка форы – ни одного!

      – Теорему Гаусса? – переспросил он. – Значит, так. Поток вектора через замкнутую поверхность равен интегралу от дивергенции данного вектора по объему, ограниченному данной поверхностью.

      Академик выпустил свой галстук и посоображал немного.

      – Вы правы! – воскликнул он с энтузиазмом. – Нонна Васильевна, он прав! Это и есть теорема Гаусса!

      Как ни странно, Валентину было приятно это слышать. Так приятно, что даже щеки загорелись немного, словно хорошего ученика похвалил любимый учитель.

      Какой учитель?! Какой, к черту, ученик?!

      Телефон все звонил. Какой-то «молодой специалист» в обветшалых джинсах и седой бороде сунулся было в приемную, но увидел Валентина Дмитриевича, заробел и сдал назад. Спиной он налетел на кого-то, посторонился, засуетился, чуть не уронил папку и наконец окончательно скрылся за дверью.

      В приемной как будто взошло солнце, никакого другого сравнения Валентин не смог придумать.

      Мика вошла – в белой короткой курточке и белых же джинсах, – сразу очутилась на середине приемной и громко сказала:

      – Здравствуйте все!

      – Мика! – закричал из кабинета академик Тягнибеда. – Девочка,