Оксюморон. Максим Владимирович Альмукаев

по стенам холодное оружие: палицы, мечи топоры кинжалы искусной работы, и огромная, в пол горницы, русская печь, задумавшаяся о чём-то известном только одной ей, да ещё, пожалуй, остроумному Михаилу Осоргину. Я много лет не видел настоящей русской печки и, признаться, уже почти забыл, как она выглядит. Спасибо хозяевам, напомнили. Венчал всё это великолепие стоявший у окна огромный обитый железом старый сундук.

      За столом на лавке сидел Оляпа. Древко в горнице не было.

      – Проходи к столу, садись. – сказал старик

      – Так как, говоришь, тебя зовут гость дорогой? – спросил он, когда я сел на один из табуретов – Уж не сочти за труд повтори, уважь старика.

      Я представился с трудом оторвав взгляд от натюрморта, расположившегося на столе. Прямо передо мной на широкой доске лежали с десяток пластов розоватого с прожилками сала, несколько больших ломтей зернистого чёрного хлеба в глиняной тарелке лежала пара очищенных ещё исходивших паром картофелин, рядом стояла такая же тарелка с квашенной капустой пряный аромат, исходивший от неё, был просто потрясающ. Посреди стола возвышался чёрный чугунок. Тут же стояла огромная бутыль с мутноватой жидкостью и несколько глиняных стаканов. По всей видимости мой приезд нарушил обычный распорядок, принятый в этом доме. Видимо заметив, каким взглядом я разглядываю разложенные передо мною богатства, Оляпа пододвинул ко мне тарелку с картошкой и положил рядом кусок чёрного очень с виду похожего на бородинский хлеба. Последнее было единственным составляющим возлежащего передо мною натюрморта которое меня не порадовало. Признаться, я терпеть не могу бородинский хлеб.

      Без лишних разговоров я принялся за еду. Тем временем не отводя от меня цепкого взгляда, Оляпа взял бутыль и наполнил стаканы. При этом не спускал с меня глаз, не переставая странно улыбаться. Мы выпили. Это была какая-то самодельная ягодная настойка, в прочем довольно приличной крепости. Я почти сразу ощутил, как по моему телу растеклось огненной речкой весёлое тепло.

      Поев, я решил было, сообразно ситуации, встать и поклонится в пояс хозяину, но подумав немного, просто поблагодарил старика и девушку которая появилась на зов Оляпы со скоростью, намекающей на подслушивание. Убрав со стола она принесла большой пузатый самовар, два блюдца, большую тарелку, на которой горкой возлежали большие куски сахара. и плетёную корзинку в которой призывно поигрывая запечёнными боками дружной кучкой лежали баранки.

      Девушка налила в блюдце из заварника густой заварки разбавила её из самовара кипятком. Поставив блюдце на стол перед стариком она проделала ту же процедуру с моим блюдцем. После, вытащив из сахарницы большую головку сахара она взяла нож и ловким ударом расколола головку на две почти равные части. Одну половинку она положила передо мной вторую перед стариком. При этом я заметил как встретившись со стариком взглядами она покраснела и улыбнувшись потупила взор. После девушка удалилась. Проводив её взглядом,