Оксюморон. Максим Владимирович Альмукаев

нужно обладать известной долей романтики. Я был романтиком отнюдь не до последней степени, и считаю что тридцать пять лет для мужчины это начало жизненного заката. Да, конечно, этот закат может быть, при определённых условиях, прекрасным и длинным, как закат в августе, но всё же это будет закат.

      Любая мечта, не опирающаяся на холодные честные цифры есть ни что иное как блажь не сулящая впереди ничего кроме пустой траты времени и сил. Так что, куда бы я не направлялся, какой бы город не встретился мне на моём пути он вряд ли удивит меня, думал я. По небу до самого горизонта протянулась цепь облаков, между которыми святились яркие звёзды. Я решил не давать сомнениям заполнить мою душу уже вкусившую пряного наркотика свободы и настоящих приключений и ещё сильнее нажал на педаль газа. Я вдруг представил себя искателем приключений. Самых настоящих, с опасностями, с трудностями. Эдаким Синдбадом-мореходом. И знаешь, читатель, по-моему, у меня получилось. Эта, на мгновение прикоснувшаяся к моей душе, мечта, даже не сама мечта, а лишь её нежное лёгкое, дыхание, словно сама мечта проплыла где-то совсем рядом, наполнило моё сердце жаждой ехать вперёд, а там будь, что будет.

      ГЛАВА7

      До реки, которую я увидел с одного из холмов, дорога пролегала по залитому лунным светом полю, больше походившему на прерию. Дорогу с обеих сторон обрамляли высокие ветвистые деревья. Пробивавшийся сквозь левую стену листвы лунный свет приобретал оттенок высокопробного серебра. От этого света, залившего асфальт у меня порой возникало ощущение, что я еду по волшебной дороге из жёлтого кирпича в ожидающий меня где-то чудесный изумрудный город.

      Вскоре на горизонте показался плохо определяемый контур какого-то высокого строения. Постепенно строение приняло своё истинное обличие, а именно превратилось в полуразваленную колокольню возле которой высилось несколько полусгнивших бревенчатых домиков. По всей видимости когда-то здесь была небольшая деревенька в десяток другой дворов. Дорога здесь раздваивалась. Один её конец убегал в темнеющую даль и пропадал во мраке на юге, а другой длинной рекой струился по равнине на восток. Я свернул на восток.

      По сторонам снова поплыли залитые лунным светом холмы. Я снова предался мыслям о предстоящем мне романтическом вояже. Неизвестно чем бы всё закончилось для меня, впрочем, известно, чем обычно заканчиваются мечты за рулём. Если бы мой Мерседес не налетел, не-то на толстую ветку, не-то на булыжник и меня не тряхнуло так, что я едва не ушибся головой о потолок. Остановив машину, я вылез наружу. В небе словно огромные синие гирлянды светились созвездия. Ветер взъерошил мне волосы. Вязкие глубины фиолетового мрака звали погрузиться в них сотнями птичьих голосов. Пряные ароматы дразнили, протекая мимо в потоках тёплого воздуха. Мимо пронеслась пара летучих мышей. Несмотря на то, что ушибленная голова болела, я всё же был благодарен этой неожиданной встряске, поскольку если бы не она, всё могло кончится гораздо плачевнее. Признаться, предавшись размышлениям я в какой-то момент