Лови момент. Regina Oscura

носка до Юлькиной косметики, от гитарных табулатур до самих инструментов (а я частенько запиналась о комбики или путалась в длинных кабелях). И из этого вытекало две проблемы: у кого-то может развиться настоящая клаустрофобия или кто-нибудь совершит преступление, освобождая квадратные сантиметры. Благо в холодильнике есть место для трупа.

      Номер четыре, пять и, пожалуй, сразу семь – Круглов Кирилл. Профессиональный командир и злюка, чья суть существования заключалась в обламывании любого веселья и кайфа. Достаточно просто взглянуть на его хмурый вид. Только удивительно, как же над его головой до сих пор не появилась персональная туча и не залила его к чертям. А самое сложное во всём этом то, что он был одновременно так близко – достаточно просто протянуть руку к его койке, отодвинуть штору и вот оно – солнышко. Но в то же время так далеко, словно он намеренно отстранялся абсолютно ото всех, даже от ребят. И это расстраивало «Аутсайдеров», только сам строгий папа-менеджер этого не замечал.

      Или хорошо делал вид. Как со мной. Просто профессиональный актёр, наверняка у него и Оскар дома завалялся. Интересно, что за место он называет своим домом? Оно такое же холодное, как и он сам?

      Я грозно шикнула на собственные же мысли и потянулась к жалюзи, впуская в салон серебристый, тонкий луч. В ушах – наушники, в которых проигрывались умиротворяющие клавишные и слезливая скрипка. А впереди светит луна красивой надкушенной долькой арбуза. И было что-то необычайно загадочное и таинственное в этой сумеречной атмосфере. То, как в небе слабо поблёскивали звёзды; как лунная дорожка пересекала половину салона автобуса, падала на мои ноги, кожаную обивку дивана и деревянные шкафы кухонного гарнитура.

      Я любила вглядываться в безмятежное ночное небо, и пыталась сосчитать все-все светила.

      Моего плеча коснулась чья-то ладонь. Я вздрогнула от неожиданности и повернулась.

      – Почему не спишь? – Кирилл стоял в мерцающей лунной дорожке и казался эфемерным.

      – А? – удивилась я, что он вообще заговорил со мной.

      – Спать. В три часа ночи ты должна спать.

      Он сцепил руки на груди и глядел на меня сверху вниз как будто с укором. Растрёпанные кудряшки едва касались широких плеч мужчины, чуть пушились на макушке и серебрились от лунного света.

      – Может быть, и должна, но не спится, – шепнула я в ответ и снова отвернулась к окну, – Жека храпит как старый трактор. А может, и не Жека, не разберёшь.

      Круглов неопределённо хмыкнул, а потом силуэт сдвинулся правее и завозился на кухоньке. Я видела в отражении окна его широкую спину и размеренные движения. Он потянулся к чайнику, вытянул из шкафа кружки и снова замер в ожидании.

      – А ты почему не спишь?

      – Работал.

      – Ночью, да ещё и в кровати? Это самый настоящий грех, солнце. Будешь за это жариться на сковородке.

      – Пусть так.

      Было мне кратким и лишённым эмоций ответом всего лишь в два слова.

      Да уж, не думала