Больше не скромница. Светлана Кондр

меня в ступор.

      – Люблю, – ответил я смеясь. Ну как я могу не любить собственную сестру? Настя развернулась в моих руках, оставляя на столе нож, и её глаза наполнились слезами.

      – Ты так просто это говоришь? – прошептала она, опуская глаза. Не хочу, чтобы моя девочка переживала. Вот почему она держалась стороной. Ревновала.

      – Насть, она моя сестра, – сказал, вытирая с лица дорожки из слёз. Она свела брови в недоумении.

      – Как сестра?

      – Вот так. Только прошу, не говори никому.

      – А почему ты раньше не рассказал?

      – Там такая история. Она пока не хочет, чтобы кто-то знал, – я потёр затылок, понимая, что это глупость несусветная.

      – А Серёжа?

      – Ему я тоже пока не говорил. Ты же знаешь какой он болтун, мог где-нибудь проговориться. Когда Рита решится рассказать, он обо всём узнает.

      – Это неправильно, что ты от него это скрываешь, отношения должны строиться на доверии. Ты обязан рассказать Серёже, – проговорила она, отчитывая меня. Мне нравится, что Настя строит отношения на доверии, значит, от неё не придётся ждать предательства. И возможно, она права. Но тогда я сдам Риту. Хотя я уже сам задолбался держать это в секрете.

      – О чём это вы? – спросил Борн, заходя на кухню. – Ты что-то скрываешь?

      – Садитесь, я всё вам расскажу. Только прошу об этом пока никому ни слова, – мы сели за стол. – Мы с Ритой – брат и сестра.

      – Ты гонишь! – удивился Борн, давясь хлебом.

      – Нет. Мой отец бросил маму Риты, когда та была беременна, – признался я. Мне неловко говорить о таких вещах. Ведь звучит это ужасно.

      – Вот это поворот.

      – Он был вынужден это сделать, – я стал оправдывать отца. –  Он много лет думал, что её мама после его поступка сделала аборт, но Анна оставила ребёнка. И это оказалась Рита. Я сам совсем недавно об этом узнал, но пока Рита не рассказала матери, что помирилась с отцом, никто не должен об этом знать.

      – Что за бред?

      – Это её решение, и я уважаю его. Поэтому никому ни слова. А ты? – я обратился к Насте. – Должна была сразу со мной поговорить, а не ходить дуться. Я уж подумал, что ты меня разлюбила, – у неё покраснели щёки.

      – А ты думаешь, что я влюблена в тебя? – смущённо спросила она.

      – А разве это ни так? – я взял её руку и поцеловал.

      – Так, – ещё больше смутилась.

      – А я люблю тебя, – признался я. – Со мной такого ещё не было.

      – Ты мне тоже очень дорога, – сказал Борн и поцеловал Настю. Он ещё не готов признаться.

      Мы снова вошли в рабочий ритм. Утром водитель отвозил Настю на работу, а мы с Борном ехали на запись. Как бы мы ни желали проводить побольше времени с Настей, у нас, к сожалению, это не получалось. Поэтому, когда приезжали домой, на столе нас ждал остывший ужин, а Настя спала. Она с понимаем относилась к нашим делам, поддерживая…

      Я уже рук не чувствовал. Бедные пальцы Борна. Но результат должен быть отличным. Мариса с нами. Всё же для её песни стараемся, ну и конечно для того, чтобы наша студия обрела популярность.