Моя любимая фобия. Евгения Грозд

сынка грозила многими побочными эффектами – одно из них стопроцентное увольнение, но можно этот момент и переиграть.

      Заявление вложили в протокол, взяв все подписи. Вернувшись в особняк так и изложил Игорю Матвеевичу. Хозяин держался достойно, чем смог вызвать моё уважение, отчего ещё сильней возненавидел его, себя и всю эту дичь в целом.

      – Сын рассказал мне немного иную версию, но я понимаю, что все обстоятельства не в его пользу. Поэтому прошу тебя не давать делу ход, так как Марк и тюрьма – абсолютно несовместимые вещи. Я сожалею о том, что произошло, поэтому семья Волковых без лишних вопросов готова оплатить все медицинские услуги, вплоть до пластики, если понадобиться. А также мы готовы принести свои извинения словесно и материально.

      – Словесно? – переспросил я. – Что ж пусть ваш сынок и извиняется прилюдно, а не прячется за спину. И чихать мне на ваши деньги, – фыркнул я и ушёл из кабинета хозяина с вредно поднятой головой.

      Пусть помучаются. При статусе Игоря Волкова можно и не сомневаться, что моё заявление прокуратура не примет, но мало кто знает о Кирюхе, который за брата горой, а значит и половина ментовки.

      На сегодня отправили отдыхать. Глаза слезились, дышал только через рот, отчего в горле спёрло. Хотелось материться, когда случайно задевал переносицу.

      Удивлённо привстал на постели, когда в комнате появилась Есения с подносом в руках – ужин для больного всё же полагался. Девушка поставила разнос мне на колени и присела рядом на край кровати.

      – Спасибо, – искренне поблагодарил я и сквозь пелену слёзной жидкости, понял, что девчонка пришла по делу. Задним местом чую какое.

      Что ж, посмотрим, что ты можешь мне предложить.

      – Забери заявление, пожалуйста, – девушка старалась не смотреть на меня и спешно намазывала варенье на тост.

      – С чего вдруг? – сипло рыкнул на неё, наблюдая за тонкими пальцами.

      – Я знаю, что ты первый начал.

      – Это он тебе так сказал? – перебил я.

      – Неважно кто, Альберт! Я прошу тебя! Не надо.

      – Почему? – спросил тихим осипшим шёпотом. – Скажи. Почему так защищаешь его?

      Есения положила тост рядом с тарелкой, затем, вооружившись вилкой и ножом, разрезала стейк на кусочки. Ожидать ответа сил совсем не осталось, потому схватил её за руку с ножом, требуя прекратить.

      – Ты любишь его, да? – звучало, как констатация факта, а не вопрос.

      – Это не твоё дело, – решительно произнесла Есения и собралась было подняться, но моя жёсткая ладонь не позволила, продолжая удерживать. – Пусти, мне больно.

      В ответ сдавил её кисть сильнее, и девушка, охнув, выпустила рукоять ножа.

      – Отвечай. Ты любишь этого урода?!

      – А если скажу, что да? – процедила в ответ, просквозив яростным взглядом.

      Утверждения слышать не хотелось, и, рывком отбросив её руку, процедил:

      – Уйди от греха.

      Есения метнулась к двери, но всё же остановилась и снова решительно посмотрела на меня.

      – Умоляю, Алик. Если ты мне друг…

      – Слушай