Геракл. Сергей Быльцов

бесстрастной рукой непреложной Мойры Лахесис, находятся в святилище моем. Я же, твой предвидя вопрос, уже их прочел, а две самые важные переписал и с собою принес.

      Тиресий, поглаживая белую бороду, долго глядел пустыми глазницами перед собой, а потом взял у мальчика-поводыря две таблички и, задумчиво перебрав их в руках, продолжил неспешно вещать:

      – Царь Амфитрион, любимец Зевеса! Возвестить повелел ты, была ль тебе верной супруга Алкмена. Прежде всего узнай, что жена твоя юная всегда любила и сейчас любит только Амфитриона. Теперь же, царь, внемли вещаниям Локсия Феба: сам Громовержец, великий Отец всех бессмертных и смертных, приняв твой облик, с Алкменой на пурпурном ложе возлег накануне твоего возвращения. Так неотвратимой Судьбе было угодно, и не может не исполниться то, что предначертано Роком. Семя великого бога не бывает бесплодным, и через 9 месяцев супруга твоя родит мальчиков двойню: один сын будет твой, другой – великого Зевса.

      У Амфитриона шумно вырвался вздох облегчения, в глазах его не было удивления, ибо он ожидал чего-то подобного сказанному Тиресием. Ревновать к богу, тем более к самому Зевсу, у эллинов было не принято, наоборот, скорее следовало опасаться ревности самого бога, ведь, что раз богу принадлежало, то ему принадлежит всегда.

      Поэтому, некоторые говорят, что, узнав от Тиресия о близости Зевса с Алкменой, Амфитрион после этого в течение года ни разу не разделил ложе с супругой, боясь божественной ревности. Такое поведение соответствовало древнему обычаю, чтобы супруг не прикасался к супруге (совсем или до родов), встречавшейся с богом. Однако этот обычай в описываемое время соблюдался в Греции больше на словах, чем на деле.

      Другие говорят, что с радостью точно такой же, с какой относятся дети к выздоровленью отца, который в тяжелой болезни долго лежал и чах все сильнее, после же всесильные боги, на удовольствие всем, исцеляют больного, – радость такую же испытал Амфитрион от слов знаменитого прорицателя. Теперь он возлежал со стыдливой супругой каждую ночь и уже без всяких вопросов, радуясь щедрым дарам фиалковенчанной Афродиты, а близких друзей горделиво уверял, что с самим Зевсом-Кронидом делит он любовь своей распрекрасной жены.

      52. Гера узнает об измене Зевса с Алкменой

      В то время, когда Зевс под видом супруга возлег со своей правнучкой Алкменой, златотронная Гера в кресле, дивной работы милого сына, перед дверью сидела и по красивым плечам распускала светлых волос пышные пряди. Гребнем из кости слоновой чесала их и сплетала в длинные локоны. Распустив аккуратно по белым плечам свои светло – золотистые локоны, одиноко сидела она на краю огромного супружеского ложа, похожего на небольшую площадку для хороводов и песен, и хмурила свои большие, как у телки глаза.

      Опечаленная очередным ночным отсутствием неверного супруга, она, в сердцах метнув скипетр с навершием в виде золотой кукушки в дальний угол спальни, призвала свою вестницу и подругу богиню радуги Ириду и изменившимся голосом ей приказала:

      – Ирида