Касание молнии. Анастасия Малышева

наблюдал за Дани, которая, кажется, ни на секунду не собиралась расслабляться. Она то и дело нервно озиралась, словно ожидая, что я подкараулю её где-то за углом. Кажется, в её голове твёрдо закрепился образ маньяка, которым она наградила вашего покорного слугу. Эх, вот так стараешься весь день, стараешься, ублажаешь девушку, а она потом от тебя шарахается. Ну, что за жизнь.

      Вообще, ситуация вырисовывалась интересная. Я её не просчитал, что было не похоже на меня. Знал ведь, кто она, и всё равно решил отвести её в свой номер. Зачем? Не знаю. Она казалась…грустной. И злой. Злогрустной. Ей явно нужна была встряска, а алкоголь я хорошим для этого средством не считал. Поэтому…ну и глаза у неё тоже оказались очень красивыми. Гораздо лучше, чем на снимке, что я видел в кабинете у Томаса. Фото не могло так точно передать те блики, что мелькали в радужке, когда она ловила солнечный свет. Или как они вспыхивали в момент оргазма. Я вот это видел – четыре раза, если память и зрение меня не подводили. А фотоаппарат – ни разу. Поэтому, технике в этих вопросах доверять было нельзя.

      – Приятель, ты чего завис? – рядом со мной на высокий барный стул приземлился Ал.

      – Да так, задумался, – отозвался я, прося повторить свой виски.

      – Ты бы так не налегал на спиртное, Нелу, – сказал друг, неодобрительно качая головой.

      – Да, мамочка, – хмыкнул я, делая глоток.

      Проследив за моим взглядом, Алин хмыкнул и спросил, переходя на румынский:

      – Это из-за твоей куколки? Что, отшила тебя?

      – Так спрашиваешь, как будто я планировал ухаживать за ней, – отозвался я на родном языке.

      – Нет, но…ты всё усложнил, когда трахнул дочку своего партнёра, приятель!

      – Знаю, – коротко ответил, отводя взгляд от Дани.

      Она смотрелась слишком соблазнительно в этом платье, которое подчёркивало все её изгибы. Глядя на неё, в голове моментально вспыхивали картинки-воспоминания прошлого вечера. В этом помещении всегда было так жарко? Нужно было попросить бросить в виски побольше льда.

      – Уверен, что тебе всё же стоит соглашаться на это?

      – Ал, – вздохнул я, переводя взгляд на друга, – Мне напомнить тебе, что я подписал соглашение ещё месяц назад? Или, быть может, нужно снова объяснить тебе, что для нашей компании важно это партнёрство и пути, которые оно открывает?

      – Нет, но…

      – Никаких «но», Алин, – отрезал я, – Все наши планы остаются в силе. С Даниэллой проблем не возникнет. Ты же меня знаешь.

      – Знаю, – кивнул друг, – Но я не умею не переживать за тебя, дружище.

      Я тонко улыбнулся, кивая. Мы с Алом дружили со школы, и он был самым близким мне человеком, не считая семьи. Он был моей опорой во всех начинаниях. Его имя с румынского значило «успокаивать» и оно ему подходило, как никому другому. Этот парень мог привести меня в чувства одним словом, взглядом, жестом. Да – у меня бывали проблемы с контролем гнева, но Ал, как верный оруженосец, всегда был рядом. Возможно, всё дело было в его фамилии – Лупей означало «волк», а эти звери могли похвастать, кроме зубов и шерсти, своей верностью стае. А мы с Алом были стаей. Такой вот,