Вестники весны. Мифы двенадцати миров. К.А

взяла дровишки и направилась к печке, а я, преодолевая накатившее отвращение, склонился над застывшей бабулей – если присмотреться, на труп не похожа. И вообще, ни на что не похожа! Кожа и рельеф морщин застыли древесной корой. Всё её тело одеревенело, даже волосы, обратившись корнями, устремились к земле сквозь щели в половицах. Я осторожно прикоснулся к застывшей руке. Кора, не тёплая и нехолодная, была покрыта сетью трещин и выпирающих бугров. Старушка не дышала. Да разве могут дышать деревья? Уж точно то, что сидело в норке бабули, не было живым существом, а так, скорее пеньком.

      – Что ты там разглядываешь, Алекс? Иди-ка лучше сюда, убери с печки лишние казанки.

      Я чуть не сгрыз себе губы, чтобы не завопить: «Твоя бабушка стала деревом! Это нормально?» Но нельзя удивляться. Да, это нормально для Девочки, и с этим придётся смириться. Меня выдавали только выпученные глаза, но с ними я уже ничего не мог поделать. «Как?!» – вопило всё в моей голове.

      – Кхм. А с тобой такое бывало? – спросил я равнодушным голосом.

      Получилось довольно пискляво, но Девочка этого не заметила.

      – Ну… я легко возвращаюсь из мира грёз. А с бабушкой бывает… Но дольше пары дней она редко спит. Завтра проснётся, поди, – ответила она и потянулась открыть печную трубу. – Может, и сегодня попозже.

      «Но дольше пары дней она не спит…» – это что значит? Это у неё сон такой? Мысли перекрутились, отжались и мятыми тряпками повисли на тонкой верёвке осознания: а все остальные также «спят»?

      – Да что с тобой сегодня? – возмутилась Девочка, отодвигая меня от печи. – Не помогаешь, так хоть не мешайся!

      Но я не слушал её: в голове собирались воедино очевидные вещи: понятно, почему нет кроватей! Зачем, если ночью все превращаются в бревно? На полу-то оно поближе к земле, поприятнее, а что же не в горшках цветочных спят тогда? Или на грядке сразу?

      Но за наш визит бабуля так и не очнулась, оставив без ответов мои накопившиеся вопросы.

      ***

      На обед мы шпиговали мышей. Я отрезал им хвосты, мыл тушки и закидывал в маринад, а сёстры убирали головы и очищали внутренности. Мы готовили всё утро. Чтобы накормить семью мышами, их понадобилось целое ведро. На Святой Земле мышь – редкий зверь, и ничего подобного мы не готовили, но я смело снял пробу, когда блюдо запеклось.

      Девочка смеялась над тем, как я обнюхивал свою порцию.

      – Извините, уважаемый Задохлик из высшего общества, что мы вот так, скромненько, без свиты слуг вас встречаем, мышами угощаем, чем уж богаты, – раскланивалась она.

      Я милостиво кивал, принимая извинения:

      – Ну что вы, сударыня Девочка, я понимаю – живёте бедно, не привыкли столь благородных гостей принимать.

      Мыши были нашпигованы кореньями, а сверху политы особым кисло-сладким соусом. Я зажмурился, радуясь краткому блаженству – на мой взгляд, получилось очень даже вкусно. Лилёк, единственная не оценила угощение и, равнодушно жуя, разглядывала на потолке муху, проснувшуюся от зимней спячки. Или зимнего одеревенения? Что у них тут с насекомыми во время сна происходит?

      Впервые