Королевская магия. Марина Эльденберт

совсем не уверена.

      – Из-за моего брата? – Его взгляд потемнел, насколько могут потемнеть рубины.

      – Из-за себя. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, у меня появился магический лев, чужая магия, а моя магия временно у вашего брата, но я даже понятия не имею, откуда она во мне взялась. Мне это предстоит узнать в самое ближайшее время, но я боюсь. Боюсь спрашивать у мамы хотя бы что-то, вы понимаете?

      – Почему?

      Готовая уже продолжать, я осеклась.

      – Что – почему?

      – Почему вы боитесь спрашивать? Правда – это всегда хорошо, Алисия. И никогда не страшно.

      С этим я бы поспорила, но у меня не осталось сил. Поэтому я просто подняла руки, сдаваясь. Говорить Зигвальду о том, что я согласилась на его легенду, потому что мне все равно, было бы совсем отвратительно, поэтому я просто потянулась за саквояжем… и вспомнила, что его у меня нет. У Зигвальда хотя бы был. Небольшой.

      – Скажем, что вас ограбили.

      Он что, мысли мои читает?

      – Хорошо хоть, что не пострадал при пожаре.

      – Что?

      Я махнула рукой.

      – Не берите в голову.

      Помимо львов, перевернувшейся с ног на голову жизни и прочего, у меня в жизни еще случилась первая ночь, о которой я отчаянно хотела забыть. Так отчаянно, что забыла у Райнхарта свою пьесу. Хотя ей с самого начала не везло.

      – Алисия, – Зигвальд постучал тростью по диванчику рядом со мной, – не время впадать в уныние. Что бы там ни натворил мой брат…

      – Ничего он не натворил, – поспешно сказала я. Пожалуй, слишком поспешно. – Но я не могу представляться вашей невестой.

      – Не можете или не хотите?

      Я подняла голову.

      – Помните, когда мы уезжали? Вы сказали, что будете сопровождать меня как мой деверь. Что изменилось сейчас?

      – Я узнал вас еще лучше и понял, что для моего брата вы слишком хороши. Вы слишком живая, Алисия, в вас столько чувств и огня… словом, я всерьез предлагаю вам руку и сердце. Хотя это и выглядит странно.

      – Да, странно – это не то слово.

      Зигвальд улыбнулся.

      – Но, если вы против, я назовусь вашим деверем.

      – Правда? – недоверчиво спросила я.

      – Правда. Я поехал с вами, чтобы вам помочь, а не для того, чтобы создавать лишние волнения.

      Я так привыкла к приказному тону Барельвийских и их специфическим методам решения спорных ситуаций, что сейчас просто не сразу нашлась с ответом. А ответ нашелся, поезд окончательно сбавил ход, дернулся и остановился.

      В коридоре зашумели.

      – Вас тоже интересует, кто все эти люди, которые так спешат покинуть купе, что толпятся в коридорах?

      Я улыбнулась.

      – Они просто торопятся.

      – Куда можно торопиться в Гризе?

      Хорошо, это уже куда больше похоже на Барельвийских.

      – Например, к родным и друзьям, по которым соскучились. К любимым. К детям и родителям.

      Зигвальд свернул газету и убрал ее на полку.

      – Все-таки я в вас не ошибся, Алисия. Вы неисправимо романтичны. Тоже скучали