Кусака. Роберт Маккаммон

пробить грузовик!

      – Вот и я говорю, – согласился Тайлер. – Только зря сомневаешься: он достаточно крепкий, чтобы набить на железе шишку и не разлететься при этом на кусочки.

      Джесси попыталась сжать предмет, но тот не поддавался. «Тверже, чем кажется, – подумала она. – Черт знает, насколько тверже. И такой идеально круглый, будто его выточил автомат, не оставивший никаких следов обработки. А почему такой холодный? Влетел в разогретый мотор, теперь попал на солнцепек – и все равно холодный».

      – Похоже на большое яйцо канюка, – заметила Бесс. – Я бы за это не дала и пары центов.

      Джесси взглянула на Стиви. Девочка не сводила глаз со сферы, и Джесси нехотя спросила:

      – Ты еще слышишь, как она поет?

      Стиви кивнула, подошла к ней и протянула вверх обе руки.

      – Мам, можно, я подержу?

      Тайлер и Бесс смотрели на них. Джесси помедлила, вертя шар в руках. На нем не было никаких отметин – ни трещинки, ни неровности. Она поднесла его к свету, пытаясь заглянуть внутрь, но предмет был совершенно непрозрачным. «Должно быть, когда эта штука в нас попала, она летела чертовски быстро, – подумала Джесси. – Но из чего она? И что это такое?»

      – Мам, ну пожалуйста! – Стиви нетерпеливо подпрыгивала на месте.

      Предмет казался не слишком опасным. Да, он оставался странно холодным, но руке не было неприятно.

      – Не урони, – предостерегла Джесси. – Будь очень-очень осторожна. Ладно?

      – Да, мам.

      Джесси неохотно отдала дочке сферу. Стиви бережно приняла ее в ладони. Теперь девочка не только слышала музыку ветряных курантов, но и ощущала, что мелодия вздыхает внутри ее, словно косточки Стиви превратились в подобие музыкального инструмента, – прекрасные и печальные звуки, песенка об утраченном. Слушая, Стиви поняла, каково папе: все, что она знала и любила, скоро должно исчезнуть, остаться далеко-далеко позади, так далеко, что не разглядишь и с вершины самой высокой горы в мире… Сердце девочки превратилось в слезу. Печаль проникла глубоко, но красота мелодии зачаровала Стиви. Лицо малышки стало таким, будто она совсем уж собралась расплакаться и вдруг чему-то удивилась.

      Джесси заметила это.

      – В чем дело?

      Стиви тряхнула головой. Ей не хотелось говорить, хотелось только слушать. Звуки музыки взмывали по ее косточкам и разноцветными искорками рассыпались в голове. Таких красок девочка еще никогда не видела.

      И вдруг музыка смолкла. Раз – и все.

      – Мендоса. – Тайлер махнул в сторону подъезжавшей ярко-синей машины техпомощи.

      Стиви встряхнула шар. Музыка не возвращалась.

      – Дай-ка мне, киска. Я позабочусь о ней. – Джесси протянула было руку, но Стиви попятилась. – Стиви! Дай сюда, быстро!

      Девчушка повернулась и, не выпуская черный шар из рук, отбежала футов на тридцать. Подавив злость, Джесси решила разобраться с дочкой дома. Сейчас хлопот хватало и без нее.

      Хавьер Мендоса, дюжий седой мексиканец с пышными белыми усами, подъехал со стороны Кобре-роуд и поставил машину