Амбивалентность. P.S: Я научу тебя любить. Ингрид Ельская

злее, и уверенность покидала меня.

      – Значит, за Ильяса выйдешь? – он ухмыльнулся. – Мать, иди сюда. Тут дочь бунтует, замуж, говорит, не хочет за Назара.

      Мама с тарелкой в руках выглянула в коридор. Она мыла посуду и не слышала начало разговора.

      – Что значит не пойдешь за Назара? Мы уже все решили: и ресторан сняли, и платье сшили. Ками, ты чего? – мама вытерла руки полотенцем и подошла ко мне.

      Я отстранилась от нее, не позволяя к себе прикасаться:

      – Я люблю Ильяса и поеду к нему! И вы меня не остановите!

      – Слышишь, что несет? – обратился к ней отец. – Дочь-то у нас взрослая уже!

      – Доченька, дорогая, – мама говорила спокойно, – давай мы сейчас все обсудим. Пройди на кухню, позавтракаем.

      – Не буду никуда проходить. Отдайте мне мои вещи, я ухожу, – сквозь зубы процедила я. Казалось, если зайти на кухню, то меня лишат возможности уехать.

      – Уходишь? – вспылил отец. – К нему? К своему мусульманину?!

      – К нему! Мы любим друг друга и хотим быть вместе, и вы не вправе решать за нас! – я тоже повысила голос.

      – А где же сейчас твой любимый, а? – злобно ухмыльнулся папа. – Где он?

      – У него проблемы, и ему пришлось уехать. Я поеду к нему.

      – Проблемы? – он поджал губы. – Да, у него были проблемы, возможно. Но сейчас их больше нет.

      Я вопросительно уставилась на отца. Мама взяла его за руку, призывая успокоиться, но тот не собирался никого слушать. Он был в бешенстве:

      – Я не хотел тебе говорить, но, видимо, придется. Проходи на кухню, сейчас мы с тобой все обсудим. Раз ты взрослая, значит, тебя можно перестать жалеть, – видя, что я продолжаю стоять на месте, он произнес уже более спокойно: – Проходи, говорю. Поговорим, и я отпущу тебя на все четыре стороны.

      Пришлось покорно сесть за стол. Отец куда-то вышел, а мама налила мне чай и пододвинула ближе бутерброды. Аппетита не было. Хотелось скорее закончить этот бесполезный разговор и уйти из дома.

      – На, держи! Взрослая! – отец вернулся и бросил в меня какие-то бумаги.

      Я взяла первый попавшийся лист – ксерокопию документа. И, прочитав его содержимое, вопросительно уставилась на родителей:

      – Что значит свидетельство о смерти Нигматулина Ильяса? Я не понимаю…

      Дрожащими руками я взяла следующие бумаги: это оказалась газета. В ней говорилось о том, что неделю назад на трассе произошла серьезная авария, в которой легковой автомобиль марки Shevrolet Cruze столкнулся с грузовиком при попытке его обогнать. Водитель легковушки погиб на месте. Там же были указаны его данные: Нигматулин Ильяс.

      – Это какая-то ошибка, – пробормотала я, хватаясь за кружку с чаем. В горле резко пересохло.

      Он не мог погибнуть. Родители специально меня обманывали, чтобы я никуда не поехала и вышла замуж за Волкова. Разум отказывался верить этим бумагам.

      – Мы не хотели тебе говорить, думали, что ты забыла его уже, – мама погладила меня по спине, – мне так жаль, моя девочка. Но это правда. Так бывает. Мы не бессмертные.

      – Но почему мне никто не сказал?