Сидни Шелдон. Узы памяти. Тилли Бэгшоу

лет, и одеты они так, словно сошли со страниц романов Диккенса, – в длинных черных передниках и жестких крахмальных сорочках. Все в этом заведении – разваренные овощи, запах пчелиного воска от натертых деревянных полов и «зайчики», испускаемые хрустальными бокалами, – было таким же аристократически-английским, как Букингемский дворец.

      Едва войдя в ресторан, Алексия сделала два вывода. Первый: ей здесь не место. Второй: зато Тедди де Вир здесь как дома.

      – Все еще сердитесь из-за вшей? – спросил Тедди, и Алексия немедленно пожалела, что он не понизил голос по крайней мере на октаву.

      – Нет, не сержусь, – прошептала она. – Я в бешенстве. Все знают, что женщины могут существовать в палате общин только в роли секретарей. Я прекрасно подготовлена, но благодаря этой твари не имею ни единого шанса. Ах, если бы хоть кто-то мог наградить Клайва Лейнстера мандавошками! Словно они уже не ползают по нему, омерзительному извращенцу!

      Тедди усмехнулся:

      – Знаете, у вас прекрасный запас слов, Алексия. Вам бы следовало быть политиком.

      Алексия ткнула вилкой в неаппетитный йоркширский пудинг.

      – Когда-нибудь.

      – Почему не сегодня? Место от округа Бетнал-Грин так и молит его занять.

      – Молит? – рассмеялась Алексия. – Только не меня.

      – Все может быть, – серьезно ответил Тедди. – Я попросил кое-кого в клубе прозондировать почву. Тори ищут немного иного кандидата на это место: «Кого-то помоложе, посовременнее», – как сказал Тристан.

      – Тристан? То есть Тристан Ченнинг?

      Тедди кивнул:

      – Мы были вместе в Итоне.

      «Еще бы ты там не был»!

      Тристан Ченнинг управлял центральным офисом консерваторов и в партии считался вторым после Бога.

      – Быть молодой и современной – это одно. Но неужели вы считаете, что женщина моего происхождения имеет возможность получить это место?

      – Почему нет? – пожал плечами Тристан. – Есть только один способ это выяснить, не так ли? Забудьте всю эту чушь насчет карьеры секретаря и бросьте в шляпу жребий со своим именем. Попытка не пытка.

      Трудно поверить, что этот разговор происходил более тридцати лет назад. И вот теперь она министр внутренних дел.

      «Я всегда была честолюбива. Но именно Тедди меня подталкивал. Давал уверенность и открывал все двери».

      – Министр внутренних дел! Приехал комиссар Грант.

      Голос постоянного личного секретаря Алексии, сэра Эдварда Мэннинга, вернул ее к действительности. Как всегда в безупречном костюме-тройке, с прилизанными волосами, слабо пахнувший тем же афтершейвом «Флорис», которым всегда пользовался Тедди…

      – Давно пора, черт бы все это побрал. Вам известно, что в четыре пятнадцать назначена встреча с российским послом?

      – Знаю, министр. Это не займет слишком много времени.

      Пара влиятельных российских олигархов, основавшихся в Лондоне, на стену лезли от новых правил, предложенных Алексией парламенту, предназначенных закрыть лазейки в налоговом