Save Man. Евгений Юрьевич Ильичев

опять одна дура…

      – Что опять? Какая дура? – у Данилы по спине пробежал знакомый холодок.

      – Опять сиганула…

      – Кто?

      – Ну, я те говорю! ДУ-РА! Сегодня. Опять сиганула под поезд, – смакуя новость, протянул Валера.

      – А почему я ничего… – Данила осекся. Почему он ничего не почувствовал? Весь день на работе провел, и ни единого признака паники…

      – А потому, что это закрытая информация, – не без гордости сообщил сосед. – И только доверенным лицам она была открыта…

      Пьяный лепет соседа, поначалу казавшийся Даниле забавным, начинал бесить.

      – Валер, ты можешь толком рассказать, в чем дело-то?

      – Могу, могу, а ты чего так завелся-то? – Валера выразительно посмотрел на руки Данилы, которые крепко сжимали ворот его рубашки. Данила только сейчас осознал, что буквально вытрясывает информацию из соседа. Он разжал кулаки и осторожно поправил рубашку Валеры.

      – Извини. Я…

      – Да ты не ссы, живая она! От поди-ка, как переживает! Жива, в больничке уже, небось, лежит.

      – Жива? Как? – Данила еще больше запутался. Кто-то бросился под поезд, выжил, значит.

      – Жива, еще как. Они же, полоумные, все такие! Жест красивый напоследок сделать хотят! А по уму не знают, как сделать. Сиганула в центре платформы, да поезда не дождалась. Машинист прям перед ней состав остановил. Она только башкой о водосток шандарахнулась. Ну, её на носилки и в больничку!

      – В какую?

      – А мне почем знать? В местную, небось, – Валера от напора молодого соседа аж протрезвел слегка.

      – На какой станции это было? – уже спокойнее спросил Данила.

      – Да на нашей ветке, я как бы узнал еще? Витёк, сменщик мой, рассказал… На «Филевском парке», кажется.

      Тут очнулся провалившийся было в себя Серега.

      – Наливай, Валера… Мы так ни к чему не придем…

      – Не, ну ты понял, даже малой тебе скажет, ты не прав…

      Данила понял, что больше информации от пьяного соседа ему не выведать, и под громкие споры алкашей поспешил забежать в подъезд.

      Как же так? Почему сегодня? Я же только в пятницу отработал? Почему ничего не почувствовал? Господи, сколько же вопросов… Данила зашел в квартиру и, не разуваясь, прошел в комнату. Закрылся, сел на кровать. «Думай! – приказал он себе. ‒ Ты ничего не чувствовал сегодня. Так? И, значит, ничего не должно было произойти. Так? А значит, Валера врёт. Всё просто. Просто напился до чертей и сказки сочиняет. Точно!» Но это оправдание Данилу не успокоило. Для посиделок с собутыльниками пьяному соседу вполне хватило бы и пятничных баек. Зачем ему на ровном месте придумывать несуществующую историю? Что-то тут не вязалось. А если Валера и впрямь слышал о новом суициде, пусть даже неудавшемся? Тогда почему чутьё Данилы ничего ему не подсказало? Может, всё наконец-то прошло? Парень тряхнул головой, уверенный, что о таком счастье лучше даже не заикаться.

      Единственным выходом из этой ситуации было поехать на то самое место и попытаться его прощупать, как он обычно делал это на охоте. Зацепки есть ‒ есть место, есть конкретная