Приманка для дракона. Виктория Миш

же, был в отпуске.

      – Разве это подходящий город для отпуска?

      – А то! – мне достался донельзя хитрый взгляд. – Спи, Изабо. До столицы ехать сутки.

      – Но я должна встретиться с Наринэ!

      – Сутки! – строго приказал Феликс и нахмурился. – Не перечь мне, Изабо.

      Я открыла рот, чтобы возразить, но не смогла – тяжесть опустилась на мои веки, сковала тело и утащила в сон. Как я ни сопротивлялась, ничего не смогла с собой поделать.

      ***

      Мужчина, сидевший напротив меня, кривился. Он только что с брезгливым видом бросил вилку на стол и разглядывал меня так, будто я не человек, а маленькая надоедливая мушка.

      Стало очень неприятно. Захотелось встать и уйти, но я не могла. Сама не знаю почему.

      – Не могу есть два дня подряд одно и то же, – сквозь зубы прошипел он. – Ты целый день дома. Какого черта не приготовила отбивные?

      Про что это он? Я и не понимаю и почему-то расстраиваюсь. С дрожью в голосе спешу оправдаться:

      – Ты купил большой кусок. Пока он разморозился, пока я порезала и поставила мариноваться, прошло три часа. А потом нужно было бежать к Тёмочке. Он проснулся и заплакал.

      – Подумаешь, подождал бы, – ответил мужчина и встал.

      Подошёл к холодильнику, достал банку пива и с характерным щелчком откупорил её. Выпил из горла.

      – Но он не мог ждать. Он плакал, – почему-то растерялась я. – Неужели ты не понимаешь, он не может ждать? Да и колбаски сегодня другие, с чесноком. Вчера были люля-кебаб.

      Мои слова вызвали недовольство мужчины. Он снова скривился:

      – Не люблю полуфабрикаты, ты же знаешь. Сто раз тебе говорил, а ты опять за своё. Лишь бы баклуши бить и не готовить. А ведь дома сидишь. Государство тебе деньги платит, чтобы ты за ребёнком и мужем ухаживала. Моя мать никогда не отказывалась готовить, – громко отхлебнув, он достал из кухонного шкафчика чипсы. – Закажи пиццу, что ли.

      – У нас осталось мало денег, – нерешительно возражаю я, наблюдая, как он чешет круглое пузо. – Вчера купила пару ползуночков и подгузники. Осталось три тысячи до твоей зарплаты. Ещё неделю жить.

      – Возьми из декретных – через плечо бросает, как я теперь понимаю, якобы мой муж.

      – Но я положила их на счёт. Их нельзя снять. Вань, мы же решили копить Теме на обучение. Ты что, забыл?!– чуть не плача, возражаю. – Ты стал таким грубым, Вань. Я не узнаю тебя. Что-то случилось на работе?..

      Я вижу эту сцену как бы со стороны и одновременно участвую в ней. Но не могу высказать свои настоящие мысли. Как будто повторяю заученную наизусть пьесу.

      Странное чувство.

      И в тоже время я не могу отделаться от мысли, что мне всё здесь знакомо: и кухня с потертыми шкафчиками бежевого цвета, и стол, покрытый цветастой клеенкой. Кружки с потрескавшимися стенками, которые почему-то нельзя выбрасывать.

      Ах да: «Мама отдала их скрепя сердце. Это фамильный сервиз, и неважно, что от него осталось три кружки и два блюдца. Если выкинешь, обидишь маму. А она не заслуживает того, чтобы какая-то девка её обижала».

      И