Перемена погоды. Алёшка Емельянов

из старых монеток,

      скопленья стареющих шкур,

      публичные замки старлеток,

      наборы потомственных дур,

      арт-группы и лиги бездельных,

      колонии с вёслами, в снах,

      артели безруких, ленивых,

      сообщества в глянце, волнах

      и стойбища блудных, извечных,

      коллекции ленных умов,

      туннели из пухлых, увечных,

      стада, поголовья скотов,

      приюты для старых, беззубых,

      амбары с кофейной тоской,

      команды и лиги сутулых

      и клиры с душой бесовской,

      союзы, сословья продажных,

      содружества туш, ордена,

      засады, где группы сограждан,

      животные в стойлах, хлевах,

      собранья завистливых, жадных,

      зверинцы в нарядной тюрьме,

      общины голодных, всеядных,

      дурные ватаги в ярме…

      Они – населенья ковчегов.

      Я с ними сожитель, что нем.

      Места разукрашены снегом:

      столб "Plaza" и ромб "ЦДМ"…

      Лес октября

      Листва потрясающих красок!

      Гирлянды стареющих крон.

      Гуашь их пушиста, прекрасна!

      Чарующий вид, будто сон.

      Витражный и сказочный облик

      над каждым шершавым столбом

      имеет рифмованный отклик

      в сознаньи и сердце моём!

      Деревья – когорты атлантов,

      огромнейший бал из невест.

      Краса великанш и гигантов

      хранит недвижимость и честь.

      Округа, как царство молчанья

      средь тропок, ковров и мостков.

      Редки так подскрипы, шуршанья

      и шорох, паденье листков.

      Трава, что ровна и колюча.

      Лик солнца прохладен, лучист.

      Небесье без мути и тучек,

      а воздух безветренно чист.

      Бугристые взгорья и глади.

      Сиянья кустов и дерев.

      Роняются листики ладно.

      Предзимний и жёлтый рельеф.

      Природа в цветастых подарках

      вершит распрекрасный обряд.

      Настолько красивый, яркий

      сей радужный лес октября!

      Ночное эротическое безумие

      Хмельная и спящая, в тёмных кудряшках,

      со мной испившая гроздь коньяка,

      лежит на боку, как принцесса, милашка,

      сон видит, паря в темновых облаках.

      Нагая опять и опять будоражит

      меня, что бессонно на образ глядит

      и мысленно хвалится счастьем и стажем.

      От жара в груди семя снизу кипит.

      Сдержаться нет сил! Сама ночь потакает!

      Стрелою Амур, а бес – вилами вдоль

      меня подгоняют и в акт вовлекают.

      И вот уже стойко я в мякоть вошёл…

      Внедряясь любя, аккуратно, помалу,

      излился наружу… и вытер с бедра,

      обняв,