Черная гора (сборник). Рекс Стаут

на ответную любезность.

      – Ладно. Я подчиняюсь.

      – Мне нужно быть в курсе дела.

      – Я же сказал, что подчиняюсь.

      – Тогда давайте начнем. Что сказал Дрого насчет встречи с Телезио?

      – Ничего. Дрого знал только, что мне нужен самолет, чтобы добраться до Бари.

      – Телезио будет встречать нас в аэропорту?

      – Нет. Он не знает, что мы прилетаем. Я сначала хотел расспросить о нем Хичкока. В тысяча девятьсот двадцать первом Телезио убил двух фашистов, которые загнали меня в угол.

      – Убил? Чем?

      – Ножом.

      – В Бари?

      – Да.

      – Я думал, вы черногорец. Что вы делали в Италии?

      – В те времена я был легок на подъем. Послушай, я принял твой ультиматум, но вовсе не собираюсь давать тебе отчет о том, что делал в молодости. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

      – Как мы будем действовать в Бари?

      – Не знаю. Раньше там не было аэропорта. Поэтому я понятия не имею, где он находится. Посмотрим.

      Он отвернул голову к окну, а через минуту снова повернулся ко мне:

      – Кажется, мы летим над Беневенто. Спроси у пилота.

      – Не могу, черт возьми! Я не могу никого ни о чем спросить. Спросите сами.

      Он пропустил мое предложение мимо ушей.

      – Это, должно быть, Беневенто. Взгляни на него. Римляне разбили здесь самнитов в триста двенадцатом году до нашей эры.

      Он пускал пыль в глаза, и я это оценил. Всего лишь два дня назад я поставил бы десять против одного, что в самолете Вульф не сможет вспомнить вообще ни одной даты. А тут он болтал про то, что было двадцать два века назад.

      Я повернулся к окну, чтобы взглянуть на Беневенто. Вскоре впереди и слева взгляду моему открылось море и я познакомился с Адриатикой. Мы снижались, и я любовался тем, как вода блестит и переливается на солнце.

      А затем появился Бари. Часть его, беспорядочно разбросанная по вдающейся в море косе, судя по всему, не имела улиц, а другая, тянувшаяся вдоль берега к югу от косы, равномерно рассекалась прямыми улицами, почти как в центре Манхэттена, только без Бродвея. Самолет приземлился.

      Глава пятая

      А теперь, пожалуйста, вспомните предупреждение, с которого я начал. Как уже упоминалось, самые важные события излагаются здесь со слов Вульфа.

      Итак, было пять часов вечера апрельского воскресенья, Вербного воскресенья. Конечно, наш самолет прилетел вне расписания, и Бари не был столицей, но при всем том во мне теплилась надежда увидеть признаки жизни в аэропорту. Но нет. Он как будто вымер.

      Конечно, кто-то находился на контрольной вышке и в маленьком здании, куда вошел пилот, вероятно доложить о прибытии, но и только, за исключением трех мальчиков, кидавшихся камнями в кошку.

      Вульф узнал у них, где находится телефон, и пошел позвонить. Я караулил вещи и наблюдал за маленькими паршивцами. Коммунисты, должно быть, решил я, раз обижают кошку в Вербное воскресенье.