Вирши левши. Анатолий Антонов

для душ чужих столица,

      я в чаще тел, я здесь посмел родиться.

      На Абельмановке пошел я в рост,

      Калитники – мой родовой погост.

      Тут, на углу Угрешки и Мясной^*

      в очередях соцфак был первый мой.

      Здесь, в школе Элька – первая любовь,

      куда ушло все, что волнует кровь?

      Стою на месте том же, Чара, через полвека,

      ни улицы, ни дома, ни Москвы – калека,

      не человек – без памяти ты – не москвич,

      а с памятью без крова корневого – бич,

      чарующее званье, смесь челнока и рвани,

      мы щепки деревянной – мсковитяне.

      Нас всех с Таганки – Сретенки снесли,

      в панельные хрущобы вознесли,

      а там, внутри Садового кольца,

      царует смесь С(тавро)поля – Ельца.

      ^* Ныне Стройковская и ул. Талалихина.

      «Я приехал сюда…»

      60/34

      Я приехал сюда

      понаслышась о нем

      гордый город узрел

      белой ночью – не днем

      не пытались огни

      вырвать к свету из тьмы

      и Петра и суда и граниты Невы

      я бродил белой ночью

      узнавал наконец

      и каналы соборы и Зимний дворец

      и до Стрелки дойдя

      у ростральных колонн

      я признался что

      в белый город влюблен

      и в его острова и сады и мосты

      и в его купола и стихи и холсты…

      после белых ночей не вернусь я назад

      пусть чернеет сердце с тобой

      Ленинград

      1965

      «Люблю дома, в которых нам не спится…»

      90/35

      Люблю дома, в которых нам не спится,

      панельную бессонницу столицы,

      бессмыслицу реклам и улиц,

      светящийся под черным небом улей.

      Люблю порок средь непорочных окон,

      Москву, распущенную, как рыжий локон,

      гулящую по будням, а заодно и в выходные.

      Люблю дворы с дворцами, проходные,

      и брани площадной российские рулады,

      и замершие площадей парады,

      и металлических дверей запоры,

      и на кольце автоколонн заторы,

      и разнобой базаров и вокзалов,

      единообразие окраинных кварталов.

      О, как люблю московскую закваску,

      Москвы богатой нэпманскую маску

      и нищенской столицы одеянья,

      бомжей – у баков мусорных – старанья

      и новых храмов воздвиженье,

      звон колокольный ради всепрощенья.

      Люблю никольские пролеты

      и власть потешную, заботы ее о нас,

      о нашей плоти,

      как тужится в бреду и в поте

      лица, нощно и денно

      служить нам, грешным,

      самозабвенно.

      Люблю кремлевские куранты,

      как шаг чеканят нам курсанты,

      люблю булыжник мостовой,

      люблю все, что слывет Москвой.

      «Вот времени ход переломный…»

      60/35

      Вот времени ход переломный

      и перехода перехлест

      где переполнены перроны

      возле буксующих колес

      где тяга к праведной