Индотитания. Виктор Емский

не так? – удивился титан.

      – Ну, не знаю, – осклабился Аэк.

      – А-а-а, это слово, наверное, имеет какой-то скрытый смысл, – догадался титан.

      – Да, – ответил Аэк. – Не все слова являются приличными. Некоторые вещи нельзя называть своими именами.

      – Надо же, – нахмурился титан, – цивилизация не успеет зародиться, как речь переполняется жаргоном. И что же в твоем языке означает слово «пром»?

      Аэк, усмехнувшись, ткнул пальцем в сторону сатира, сидевшего на валуне, вульгарно расставив ноги:

      – То, что болтается у него между ног.

      – Кха! – кашлянул сатир. Морда его напряглась.

      Титан недовольно спросил:

      – Почему, собственно, так? Почему нельзя сказать проще? Ну, например, детородный орган.

      Аэк весело фыркнул и ответил:

      – Детородный орган – неприличное слово. Женщины обижаются.

      – Гм, надо же, – протянул титан. – Если это действительно так, то можешь использовать вторую часть моего имени. Она звучит «Ет».

      Аэк поперхнулся и, сдерживая смех, заметил:

      – А это слово означает запах газов, испускаемых задним местом.

      – Кхм-м-ма! – задушенным голосом произнес сатир. Глаза его вылезли из орбит от еле сдерживаемого напряжения.

      – Не понимаю, – раздраженно сказал титан. – Почему нельзя дерьмо назвать просто дерьмом. Что здесь такого?

      – Неприлично, – пожал плечами Аэк.

      – Ладно. А что ты скажешь насчет третьей части моего имени? Она звучит так – Ей.

      Аэк, сдерживаясь из последних сил, ответил дрожащим голосом:

      – А это слово означает кучу дерьма. И ничего больше.

      Титан с тихой яростью в голосе поинтересовался:

      – Выходит, что мое полное имя – Прометей – в вашем ханжеском языке звучит так: «детородный орган, торчащий в вонючей куче дерьма»?

      Сатир вдруг взревел диким хохотом и, опрокинувшись на спину, сам упал с валуна на землю. В воздухе замолотили его задранные вверх копыта. Аэк тоже смеялся, давясь и всхлипывая.

      Не смеялся только титан. Он медленно поднимался, вытягиваясь во весь свой гигантский рост. Лицо его почернело от гнева, глаза искрились злобой, а кулаки сжались в два больших и тяжелых шара.

      Он сделал длинный шаг и оказался рядом с сатиром. Его рука поймала одно из копыт. Миг – и сатир оказался вздернутым над землей. Еще мгновение – и туша сатира после раскрутки над головой титана унеслась с громким свистом в сторону опушки леса. Спустя несколько секунд послышался шум ломаемых ветвей и тупой удар, похожий на звук, что издает тяжелое копье, вонзаемое в ствол крепкого дерева. Лес тут же наполнился вороньим карканьем. Видимо, птицы, мирно отдыхавшие на дереве, совсем не ожидали случившейся подлости и теперь шумно выражали свое недовольство.

      Аэк, ставший свидетелем гнева титана, тут же прекратил смеяться. Но это его не спасло. Сделав два шага, Прометей переступил через костер и без замаха коротко ткнул своим здоровенным