Сталинград. Энтони Бивор

его не покидало «дурное предчувствие относительно бескрайних просторов России».[30] К тому же ему казалось, что начинать «такую амбициозную кампанию» нужно было раньше, еще весной. Действительно, планировалось, что операция «Барбаросса» начнется 15 мая. Задержка больше чем на пять недель, которую нередко списывают исключительно на кампанию Гитлера на Балканах, на самом деле оказалась обусловлена многими другими факторами, в том числе необычайно сильными весенними дождями, неспособностью люфтваффе заблаговременно подготовить полевые аэродромы, а также распределением по дивизиям моторизованного транспорта.

      В тот вечер командирам частей сообщили о некоторых «особых приказах», касающихся предстоящих боевых действий. В их числе были директива о коллективной ответственности жителей деревень, вблизи которых будут действовать партизаны, и так называемый приказ о комиссарах. Политруков Красной армии, евреев и партизан следовало передавать войскам СС или тайной полевой полиции. Большинство штабных офицеров и, разумеется, всех офицеров разведки известили о приказе фельдмаршала фон Браухича от 28 апреля, в котором были изложены основные правила взаимоотношений армейских командиров и зондеркоманд СС и тайной полиции, действующих в тыловых районах. Их «специальная задача» заключалась в «последнем противостоянии двух противоположных политических систем».[31] И наконец, «приказ о юрисдикции» лишал советских мирных граждан права жаловаться, что по сути дела априори оправдывало любые преступления, совершенные в отношении их немецкими солдатами, – грабежи, убийства и изнасилования. Приказ, подписанный 13 мая фельдмаршалом Кейтелем, оправдывал все это на том основании, что «в поражении 1918 года, последовавшим за ним периодом страданий немецкого народа и борьбе против национал-социализма, сопровождавшейся большим количеством кровавых жертв, принесенных во имя движения, можно проследить большевистское влияние. Ни один немец не должен забыть это».[32]

      Лейтенанту Александру Штальбергу о «приказе о юрисдикции» в личной беседе сообщил его двоюродный брат Хеннинг фон Тресков, впоследствии один из ключевых участников покушения на Гитлера в июле 1944 года. Штальберг воскликнул: «Но это же будет самое настоящее убийство!»[33]

      «Да, смысл приказа именно такой», – согласился фон Тресков. Штальберг спросил, от кого исходит этот приказ. «От человека, которому ты принес присягу, – ответил ему брат. – Впрочем, как и я»,[34] – добавил он, пристально посмотрев Александру в глаза.

      Некоторые командиры отказались признать этот приказ и довести его до сведения своих подчиненных. В основном это были те офицеры, кто уважал традиции армейской этики и недолюбливал нацистов. Многие, но не все, происходили из семей потомственных военных, – теперь численность данной прослойки офицерского корпуса стремительно сокращалась. В первую очередь это относится к германскому генералитету.

30

Фрейтаг-Лорингховен, беседа, 23 октября 1995 года.

31

IMT ND-447-RS.

32

BA-MA, RW 4/577.

33

Stahlberg. Р. 159.

34

Там же.