Письмо на небеса. Ава Деллайра

Но затем Натали наклонилась ко мне и открыла нужную страницу в моих распечатках. Стихотворение начиналось так:

      «Умением терять нетрудно овладеть;

      К погибели стремятся мириады.

      Уж так устроен мир. Тут нечего жалеть».

      Сначала я очень нервничала, но читая дальше, стала вслушиваться в произносимые слова и понимать, о чем этот стих.

      «Теряй всегда. Из памяти стереть

      Спеши пропавшее. Грустить о нем не надо.

      Умением терять нетрудно овладеть…

      …И если что-нибудь нас разлучит с тобой —

      С улыбкой, с нежных рук твоих усладой,

      Я не солгу: терять – уменье в нашей власти,

      Но может выглядеть большим (пиши!),

      большим несчастьем»[12].

      Мне кажется, мой голос сильно дрожал, как будто стихотворение вызвало в моей душе маленькое землетрясение. Когда я окончила читать, в классе повисла мертвая тишина. Все взгляды были устремлены на меня.

      Миссис Бастер, как обычно, обвела кабинет своими огромными выпуклыми глазами и спросила:

      – Что скажете?

      Натали глянула в мою сторону. Наверное, пожалев меня, она подняла руку и ответила:

      – Разумеется, она лжет. Терять далеко не так просто.

      Все перестали глазеть на меня и уставились на Натали.

      – Из-за чего что-то терять легче, а что-то – тяжелее? – спросила тогда миссис Бастер.

      – Конечно же, из-за любви, – ответила Натали таким тоном, как будто это и так очевидно. – Чем сильнее ты что-то любишь, тем тяжелее это терять.

      Я подняла руку, совершенно не задумываясь:

      – Мне кажется, потерять что-то очень близкое тебе – все равно что потерять самого себя. Вот почему в последней строфе, в отличие от предыдущих, пять строчек, а не три. В конце Элизабет еле вспоминает, как нужно писать, потому что потеряла саму себя.

      На меня снова устремились взгляды всех учеников, но, слава Богу, в этот момент прозвенел звонок.

      Я как можно быстрее собралась, посмотрела на Натали и встретилась с ней глазами. Она будто ждала меня. Я подумала, что, может быть, сегодня она спросит, не хочу ли я пообедать с ней, и тогда я смогу перестать в одиночестве сидеть у забора, но тут меня позвала миссис Бастер:

      – Лорел, можно тебя на минуту?

      Я ненавидела ее в этот момент, потому что Натали ушла. Я приблизилась к столу учительницы и неловко переступила с ноги на ногу.

      – Как твои дела? – спросила она.

      Мои ладони, вспотевшие при чтении стиха, все еще были влажны.

      – М-м… нормально.

      – Я заметила, что ты не сдала свое первое задание – письмо.

      Уставившись на отсвет лампы на полу, я пробормотала:

      – Да. Простите. Я его еще не закончила.

      – Хорошо. На этот раз я дам тебе отсрочку. Но я хочу, чтобы ты сдала его мне до выходных.

      Я кивнула.

      – Лорел, – вдруг сказала она, – если тебе нужно с кем-нибудь поговорить…

      Я непонимающе взглянула на нее.

      – Я преподавала в Сандии, –

12

Стихотворение Э. Бишоп One Art цитируется в переводе Д. Суминой (Ю. Ходосова).