Море любви. Купаться запрещено. Анастасия Сантас

к вечеру, когда солнце медленно стало опускаться в море, он привез ее в кафе на причале. До их столика долетали брызги, переливавшиеся в закатных лучах, словно капли радуги. Тогда он придвинул ее стул, положил обе руки на плечи, покрытые тонким шелком желтого платья, и сказал: «Сдавайся, женщина, ты победила! Этот ужин — только для нас двоих. Для тебя». У еще прохладного весеннего моря они просидели до утра — болтая, смеясь, обнимаясь и целуясь.

      Влюбленная, любящая и любимая молодая женщина чувствовала себя переполненной счастьем. Хотелось, чтобы вечер и ночь тянулись как можно медленнее. Хотелось впитать этот момент счастья кожей, как можно сильнее. В такие дни думается, что человек стал родным, и ты всегда сможешь найти с ним общий язык. И что бы ни случилось, стоит ему сказать магическую фразу, и магия того самого вечера вновь заиграет красками. Но время идет, и даже самые волшебные слова теряют свои силу. Они становятся просто набором букв — привычным и пустым. Человек, который живет рядом с тобой, становится тенью, и интересоваться, как у него дела, кажется нелепым, ненужным и обременительным.

      Внезапно вскрывшаяся переписка с другим мужчиной резко усилила Ленин интерес к той, кто стала привычной частью жизни. У Ани же проснулось дремавшее девичье любопытство: мужчины — что это за люди такие? Как с ними общаться? Как флиртовать? Как обратить на себя внимание? Она хотела знать все это, чтобы лучше понять Алексея. Лени в этих мыслях не было. Он просто жил у нее дома.

* * *

      Катя хотела наслаждаться жизнью, которая для нее была приключением: иногда опасным, иногда веселым, но в основном — манящим и непредсказуемым.

      Перед отлетом она увиделась с Юлечкой, всего на несколько минут. Встреча получилась скомканной и неловкой. В паре шагов от входа в бизнес-центр друг напротив друга стояли две женщины: одна — в белом летнем сарафане с подобранными наверх рыжими кудрями, похожая на жительницу Олимпа; вторая — в джинсах, черной футболке и темных очках, смахивающая на Сару Коннор.

      Юлечка была выше Кати на полголовы и смотрела на нее немного сверху, с уровня своего роста и возраста. Разницу в десять лет Катя не ощущала. Для нее это был забавный факт, который никак ее не волновал. Впрочем, вся информация о Юлечке и ее жизни не волновала Катю — имело значение только собственное влечение и желание. Несмотря на то, что за два свидания она получила все, что хотела, этого было мало. Хотелось большего. Но чего именно — она не знала.

      На импровизированном свидании Юлечка вела себя отстраненно: не подходила близко, говорила сдержанно — тоном Юлии Сергеевны, выработанным для деловых переговоров. Катя разглядывала ее, тщетно пытаясь угадать ход мыслей. Женщина в белом ловко достала из сумки сверток в крафтовой бумаге и вручила девушке: «Это тебе! Будешь меня вспоминать в Москве». Катя расплылась в улыбке, пытаясь собрать ее в слово «спасибо».

      Юлечка кокетливо улыбнулась и почти нараспев сказала: «Легкой дороги, счастливого пути!»,