Хоспис. Ольга Ильинская

но теперь, когда ему исполнилось сорок четыре, он понимал ещё и то, что совсем скоро, буквально через шесть лет, ему будет уже пятьдесят, а девушке вот этой, которая игриво строит ему глазки, – тридцать, и он будет казаться ей глубоким стариком, и… Он не хотел больше думать о не очень приятном и прогнозировать свою и без того невесёлую жизнь, просто обернулся и сдержанно кивнул головой на приветствие молоденькой оперуполномоченной.

      – Какие люди, одни и без охраны! – запела она и присела в реверансе.

      Так не должны делать опера при исполнении и когда неподалёку лежит труп, но Анна Зубова делала и, похоже, будет делать, потому что вот этот матёрый мент с холодной фамилией будоражит её воображение уже второй год. И немолод, и не генерал, но есть что-то в нём такое непонятное и глубокое, которое хочется понять.

      Анна Зубова давно была бы окольцована, если бы её не отправили на практику в данный «убойный» отдел и она не встретила Морозова, неулыбчивого, даже хмурого, при этом надёжного и на редкость ответственного человека. И этот «главный» стал главным человеком в её жизни!

      Анну два раза настойчиво звали замуж, и она два раза, не колеблясь, отказывала, не заботясь о том, что Морозов не мычит и не телится и, вероятно, нормальную семью с таким не создашь. Но она очень хотела прийти на работу, привычно увидеть «главного» и со спокойной душой присесть перед ним в реверансе, твёрдо зная, что при таком раскладе она никого не обманывает и не предаёт.

      – Надо собрать все данные об объекте. Кто, откуда, где живёт, чем занимается, – стараясь не сбиться с деловой тропы, затараторила Анна.

      – Займитесь, – отчеканил Морозов и строевым шагом направился к судмедэксперту, оставив в недоумении и растерянности красотку Зубову.

      Ему хотелось поговорить, даже что-то спросить. Но останавливал его не профессиональный долг, как ни пафосно это звучит, и сама возможность привязаться душой этой девчонке.

      Вечером Морозов заседал в своём кабинете, а Мурзик лежал возле стола и грыз резиновую кость. На столе лежал подробный отчёт, в котором Морозов внимал каждому слову. Итак. «Воскобойникова Валерия Константиновна. Тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения. Учащаяся техникума связи. Проживала в Пушкинском районе Московской области в посёлке Колюжный в однокомнатной квартире с тётей, скончавшейся полгода назад. Квартира, согласно завещанию, передаётся в собственность племяннику Воскобойникову Ивану Владимировичу».

      Анна стояла рядом и комментировала.

      – Квартирка в старом-престаром домике, двухэтажном таком, наполовину разбитом. Но, если под снос, то, значит, новую квартиру дадут. Но, похоже, жильё этой Валерии-Карелии даром не нужно. Безалаберная. Не умеет заботиться о завтрашнем дне. Мать её жила в Калужской области, после смерти оставила ей комнату. В коммуналке, разумеется. Валерия эту комнату продала за бесценок, а деньги промотала. Так ребята из техникума рассказывают.