Между мирами. Шестерни системы. Андрей Валерьевич Степанов

заметь, с твоих же слов все равно получается, что есть черное – плохие деяния, и белое – деяния добрые.

      – А еще есть темное и светлое, и оба они хороши, – вздохнул я, потому что слушать философию Быкова не горел желанием. Я взял его себе в помощь, а не нотации читать.

      – Вот тут ты прав, конечно же, но пока с черным можно мириться, оно – не черное.

      – А какое же? Белым оно точно не становится!

      – Никакое. Ты же не вычеркнешь, к примеру, из списка подвигов какого-нибудь генерала подавление восстания в отдаленном регионе? Не вычеркнешь. А на его особую жесткость, например, будешь смотреть сквозь пальцы. Ровно до тех пор, пока не потребуется этого генерала куда-то убрать. И тогда ты сразу же вспомнишь, как он потрошил бедных крестьян.

      – А что-нибудь попроще в качестве примера можно? Поприземленнее. Новиков никак не представляется мне генералом-убийцей.

      – Пожалуйста. Представь семью. Супруг зарабатывает достаточно много, а его дражайшая супруга может позволить себе все, что угодно. Театры, платья, отдых, может быть, даже откроет собственный салон.

      – Представил, дальше?

      – Дальше ничего необычного – дела идут под гору, денег становится меньше. И внезапно супруга замечает, что ее дражайший уже и некрасив вовсе, иногда чавкает, дурно пахнет, а то и вовсе груб с нею. Но это не появилось сиюминутно. Оно было и раньше, но тогда она была готова закрыть на это глаза.

      – Это уже какая-то продажность, – с отвращением сказал я.

      – Так оно и есть. Ты придешь к Новикову, соберешь и отметишь все его дела – выберешь хорошие, выберешь плохие. А император положит это на свои моральные весы и скажет – плевать, что он игрок. Например. Пусть работает в Большом Совете. И будет Новиков предлагать хорошие вещи, за которые сможет набивать свои карманы. Понимаешь теперь?

      – Да, пример с семьей был очень доходчив.

      – Я наградил тебя фобией семейных отношений? – Алан изучающе смотрел на меня. – Весь вид твой говорит об этом.

      – До фобии далеко, но я правда чувствую какую-то неуверенность. Потому что опасаюсь, что придется сделать сложный выбор и я ошибусь.

      – Это будет не завтра и даже не послезавтра. Расслабься. И тебе не кажется, что нам уже везут обед?

      – Обед? – нахмурился я. – Не заказывал.

      – Ты купил билеты в купе. Не удивлюсь, если тебе предоставят четыре порции.

      Но привезли всего две. Однако и этого было достаточно. Сырный суп в глубокой тарелке с обилием картошки и моркови дополнялся толстым ломтем белого хлеба. Когда аромат распространился по купе, я понял, что за тот короткий промежуток времени, который мы провели в пути, я жутко проголодался.

      Затем подали свинину в густом сливочном соусе, обильно приправленную зеленью. Мы ели молча, потому что отрываться от горячего и дать ему остыть были просто не в силах.

      Проводник оставил нам кофейник и десерты, предупредил, что ужин будет через четыре часа, и ушел.

      – Первый раз выбираюсь куда-то без покровительства, –