Хозяин моего дома. Александра Николаевна Кармазина

комнаты невысокий силуэт. Сделав пару шагов вперед, она оказалась в зоне света гостиной. Пухленькая женщина в цветастой длинной юбке, завязанной узлом на уровне правого бедра, на голове повязан платок с бахромой, в руках небольшое лукошко с какими-то травками.

      – Иди-ка ты, Домаха, по своим делам, – обманчиво спокойно проговорил Он. – Нет у меня настроения с тобой споры водить.

      – Все эта сумасбродная ворожейка, – недовольно ответила обладательница развязного цыганского образа. – Ишь ты, вздумала призывать древний дух. Ух, я ей…

      – Домаха! – поднялся на ноги Домовой, грозно хмуря густые пепельно-серые брови. – Неужто я на чужом наречии говорю? Ступай по своим делам!

      – Не серчай, Батюшка, – елейно проговорила Домаха, которой надлежало помогать Ему и выполнять поручения.

      Она должна была стать верной спутницей хозяина дома, если верить преданиям и сказкам. Проблема заключалась в том, что жизнь их зависела от рода людского. Они были теми, в кого верили, о ком рассказывали удивительные истории, жили так, как о них говорили. Уже очень долгое время люди не вспоминали ни о Домовом, ни о Домахе, ни о Кикиморах и Шишигах, ни О Лешем – их заменил интернет и фильмы ужасов. Современный мир жил в других реалиях. Больше никто не ложил валенок за печью, не ставил веник углу, не оставлял молока и сладостей – люди позабыли свои корни. Это стало причиной того, что древние духи обозлились и одичали. Многие из них ушли глубоко в леса и глушь, подальше от неверия людского и насмешек, где поросли мхом и затянулись тиной позеленевших озер. Те, что остались верны своему делу, потихоньку врастали в родную землю, заканчивая жизнь в тишине и забвении.

      – Не смей обижать их, – предупредил Домовой, слегка смягчившись. – Наше дело следить за порядком в доме.

      – Ты проникся к ней, – указала Домаха на Илону, которая все еще внимательно глядела куда-то в пустоту. – Я знаю, о чем ты думаешь, – ее длинные пальцы легли на локоть Домового, слегка стиснув рукав Его льняной рубахи цвета василька.

      – Она в опасности.

      – Ей не помочь, – покачала головой собеседница Домового. – Она выживет только если останется здесь. Не останется она тут.

      – Я могу ее спасти, – задумчиво проговорил Он, привычным жестом взъерошив густые волнистые волосы.

      – Ты уже стар, – напомнила Домаха, в чьем голосе зазвучала неподдельная тревога. – Жизнь клонится к закату. Что будет, если ты прогадаешь? А вдруг она не ответит на твой зов, что тогда?

      – Да, я стар, – пронзительный взгляд черных глаз вспыхнул красноватым пламенем, – но я в силе, Домаха. Никогда я не был так силен, как теперь.

      ***

      Дрожа всем телом, Илона сжала в руке найденный кулон. Влекомая порывом, она обернулась. Буквально в полуметре от нее сидел довольно молодой мужчина с глубоким взглядом темных, словно ночь глаз. Длинные волосы непонятного серебристо-серого оттенка свободно лежали на широких плечах. Облаченный в свободную рубаху с завязками у горла и широкие шаровары насыщенно-синего цвета, он выглядел так, словно его вырвали из другого времени. Но даже не это поразило