Иная жизнь Евы. Ксения Север

такой! – папаша вцепился в дверной косяк.

      – Мама нас не разлучала. – Я разжала его слабые пальцы. – Все произошло по твоей вине! Прекрати сюда приходить!

      Черт возьми, да зачем я с ним вообще разговариваю? Он невменяем!

      – Она меня выгнала! А я вас любил! Ты – мое солнышко, мое светлое…

      – Хватит! Ты знаешь, как было на самом деле, – голос предательски дрогнул.

      – Да! Да, доча! – отец начал кричать, – Я ошибся! Все ошибаются! Но Я вас всегда любил! Твоя мать – вот кто сволочь!

      – Не смей так говорить!!!

      – Да! – папаша, наконец, вывалился в подъезд, – Твоя мать могла бы простить меня! Сейчас бы катались…как сыр…ик…в масле! На мерседесе! У нас…ик…была бы семья! Ты … должна это понимать! Я не виноват…

      Я замолчала и, скрывая злость, подтолкнула пьяного родителя в кабину подъехавшего лифта. Хоть он и не трезв, а знает, в какое место бить больнее всего. Конечно же, я помнила. Все помнила. Как нам втроем было хорошо, как папа с мамой любили друг друга, как меня водили в парк на карусели и покупали сахарную вату. Всю жизнь я думала о том, а что было бы, если наша семья не распалась. Если бы моя мама вместо того, чтобы судорожно броситься на любую работу, лишь бы прокормить ребенка, закончила бы университет. Если бы папа вместо того, чтобы падать все ниже по социальной лестнице смог бы и дальше работать инженером, добиваться успехов в своей профессии. Как бы все сложилось? Было бы всем от этого лучше?

      – … и доча, я тебе одно скажу! – отец навалился на меня всем своим весом пытаясь обнять, – Я люблю тебя! Ты мой ангел!

      Кое–как мне удалось вырваться из пьяного захвата и подтащить родителя к выходу.

      Вот он заладил со своим ангелом! Будто не понимает, что как раньше уже не будет! Никогда не будет! Он выбрал свой путь!

      Нужно скорее сдавать отца на руки его новой жене.

      – Ев–в–у–ушка! Поговори со мной! Ты думаешь, я алкоголик? Я не алкоголик!

      – А кто же ты? – я невесело усмехнулась.

      – Я залечиваю душевные травмы! Твоя мать! Она меня искалечи–ила… забрала мою кровиночку–у…

      – Успокойся, – я заговорила, сцепив зубы, – рядом твоя кровиночка.

      Мы, наконец, добрались до нужного подъезда, и, прислонив отца к стене, я набрала номер квартиры на домофоне.

      – Ева! – отец испуганно и узнавающе рассматривал дверь, – Ты хочешь сдать меня этой женщине?! Ева!

      – Папа, эта женщина – твоя законная жена, – в этот момент из домофона прохрипело грозное: «Володя?!», поэтому пришлось протараторить, – Галина Григорьевна, спуститесь, пожалуйста.

      Из динамика полетела брань и какие–то непонятные звуки. Я решила не встревать в разборку между отцом и его очередной, на этот раз законной, женой. Убедившись, что отец не в состоянии куда–либо сбежать, поспешила удалиться от подъезда.

      Путь до школы пришлось преодолевать бегом по ноябрьским подмороженным скользким лужам. Ветер раздувал полы тонкого пальто, пробирая до костей. Ноги норовили разъехаться, но я чудом добралась до «филиала ада» в целости и сохранности.