Войска. Виталий Друг-ой

сочетании с матом, позвала нас познакомиться, когда мы- пятеро новоприбывших в полк солдат, переступили порог армейской казармы, большого помещения, в котором в несколько рядов были расставлены около пятидесяти коек с тумбочками и табуретками.

      – Б…, сюда иди… и дальше тирада матерных слов.

      Мы- два новоиспечённых младших сержанта и трое рядовых из разных учебок, медленно молча приблизились к "дедам".

      Усатый высокий сержант, по всей видимости, азербайджанец и низенький тоже усатый полный армянин со сверлящим взглядом позвали меня первым. Возле них стояло ещё солдат семь.

      – Эй ты! Иди сюда! Ты кто?

      – Младший сержант Дзюбов…

      – Мы видим, что младший. Я спрашиваю: кто ты по национальности?

      – Еврей

      Секундная пауза показалась вечностью. Я подумал, что впервые в жизни произношу это слово открыто и с достоинством.

      – Хорошо. У нас нет евреев. Ты первый.

      Такого спокойного ответа от них я не ожидал, но сразу понял, что они к евреям относятся лучше, чем русские в моём родном Саратове.

      – А ты – кто? – перекинули пристальное внимание "деды" на второго белобрысого младшего сержанта в очках.

      – Младший сержант Альберт. Я русский…

      – Что-то не похож ты на русского и фамилия… Откуда ты?

      – Из Молдавии из Кишинёва

      – Так ты молдаван?

      – Нет. Русский…

      – Смотри. Если врёшь- тебе не жить.

      Остальные: рядовой Житарь, полноватый, высокий и интеллигентный, но с детским испуганным и растерянным выражением лица студент, молдаванин из Кишенёва, русский парнишка, которого я плохо запомнил, и азербайджанец Мамедов из моей учебки.

      Последнего приняли как родного и тут же отвели в сторону- "зёма" (земляк) и перешли на азербайджанский. А нам четверым сказали, что тут нет деления на сержантов и рядовых, а всем "салагам" до года службы положено подчиняться "дедам"– кто прослужил от года до полутора лет и "дембелям" – от полутора лет до увольнения. Кроме беспрекословного подчинения в наши обязанности будет входить читать "дембелям" сказку на ночь, но это они объяснят позже.

      "Ясно?! Салллаги!"– рявкнул усатый сержант-азербайджанец.

      В ответ кивнул и промямлил "так точно" только запуганный Житарь.

      Последнюю из сплошного мата фразу я понял так: "Кто не будет подчиняться- будем избивать до смерти"…

      Ноябрь 1985-го был холодным. В последние недели в учебке мы уже перешли на зимнюю форму одежды: новенькие по-размеру шинели и шапки вместо пилоток сидели на нас идеально. С группой солдат и сопровождающим офицером мы сели на поезд Москва-Ивано-Франковск, который примерно за сутки должен был довезти нас, и оттуда ещё одним поездом мы должны были добраться до нового места службы возле городка Надворная, расположенного в Прикарпатье, недалеко от границы с Румынией. В память врезался момент, когда была остановка поезда во Львове. Перед тем, как выйти подышать воздухом или курящим- покурить, офицер провёл с нами беседу:

      "Львов- это вам не Россия и даже не Украина- а Западная Украина. Местные жители- это потомки бендеровцев и тех, кто был против Советской власти. Остались и те, кто воевал на стороне фашистов. Русских здесь не любят, а Советских солдат- ненавидят. Приказываю: от поезда не отходить и быть начеку."

      Из Ивано-Франковска до Надворной ехало меньше десяти солдат. А там нас встретил прапорщик на грузовике, в который посадили меня, ещё одного младшего сержанта и трёх рядовых солдат.

      Воинская часть занимала довольно большую территорию и в неё входили не только ракетный технический дивизион, куда нас распределили после учебки, но там же были казармы и пехоты, и связистов, и других подразделений, огромная общая столовая и чайная- небольшой магазин-буфет.

      Половина казармы, где располагался наш дивизион, была отгорожена ширмой с широким проходом, за которой находились солдаты-водители.

        Прапорщик отвёл нас в коптёрку- небольшое складское помещение, где мы сдали наше новенькое обмундирование, шинели и шапки, а взамен получили то же самое, только не по размеру и очень старое, в мазутных пятнах, якобы для работы, чтобы не пачкать новые вещи. Как потом выяснилось: всё новое отдали "дембелям" для увольнения, а нам в этом старье предстояло ходить ещё целый год. Но мы уже были готовы и к худшему, так как перед отъездом из учебки сержанты нам пообещали множество неприятных сюрпризов в "войсках" с весёлым напутствием: "Вешайтесь!"

        Отбой был в десять вечера, а подъём в шесть утра, как и в учебке, но мы были очень уставшие после дороги, и я моментально заснул… Вдруг примерно через час меня сильно толкнули в плечо. В полумраке надо мной склонилось трое солдат, одного из которых я узнал: это был моего призыва рядовой Гарбаджиу из Молдавии, но не из учебки, а уже служивший в этом дивизионе в войсках.

      – Подъём,