Ковен тысячи костей. Анастасия Гор

чтобы…

      – Я убил своего брата, – повторял Коул вновь и вновь, совсем меня не слушая. Его спина сгорбилась под бежевым пальто, когда он шумно втягивал сквозь зубы морозный воздух, больно кусающий кожу даже под одеждой. – Гидеон был прав. Никто обо мне не заботился так, как это делал он. Когда родителей не стало, опеку над нами взяла бабушка… Но это Гидеон заменял мне и отца, и мать. Это он успокаивал меня в грозу, чтобы я не плакал, и защищал от старшеклассников, когда те отбирали у меня таблетки. Он был моей семьей, а я эту семью бросил.

      Он позволил мне вытащить его обледеневшие руки из карманов, чтобы я могла поднести их к своим губам и поцеловать костяшки, согревая и дыханием, и словами.

      – Послушай меня, Коул: мы вылечим Гидеона. Я даю тебе эту клятву как Верховная ковена Шамплейн, а такие клятвы никогда не нарушаются.

      Коул выдавил вялый кивок вместе с такой же вялой улыбкой, прокладывающей на его щеке знакомую обворожительную ямочку, по которой я уже успела соскучиться. Мельком глянув на часы под рукавом пальто, Коул скривился:

      – Поехали. Я уже опаздываю на доклад к Миллеру.

      Мы оба запрыгнули в машину, попрощавшись с лечебницей «Этан Аллен» до следующих выходных, на которых Коул наверняка вновь попробует слинять сюда без меня. Всю дорогу до участка он лихорадочно сжимал мою ладонь в своей, управляя машиной одной рукой. Должно быть, его снедал стыд за минутную слабость у крыльца. Меня же съедала лишь тревога: перед глазами все еще стоял список из десятка детских имен, а с кончиков пальцев не стиралась черная пастель.

* * *

      – Что я могу сделать, если все глухо?! Три несчастные улики за полгода…

      – Раньше тебя это не останавливало. Ты вгрызался в расследования, как пес в лакомую кость. Что с тобой произошло, Коул? Сейчас на твою статистику без слез и не взглянешь. Это все после той травмы со зрением?

      – Что? Нет-нет, это тут ни при чем, я давно оправился…

      – Тогда почему ты подводишь меня?

      Я втянула голову в плечи и съежилась за офисным столом Коула, нервно тарабаня пальцами, пока по ту сторону кабинета спорили мужские голоса. Едва мы с Коулом приехали в участок, как его тут же вызвал к себе начальник, причем таким тоном, что мне тут же захотелось начертить на полу соляной круг и спрятаться в нем. Манфред Миллер – тучный темнокожий мужчина, редко выходящий за пределы своего кабинета и вечно ругающийся с кем-то по телефону, – сейчас нависал над Коулом грозовой тучей. Я видела их размытые силуэты сквозь матовые стекла и пыталась рассортировать залежи документов на его столе, лишь бы принести Коулу хоть какую-то пользу.

      – Я прощал тебе внеплановые отгулы, увольнение и незаконное восстановление, договорился о страховых выплатах… – снова раздалось из кабинета. – У тебя были все шансы дослужиться до звания лейтенанта к тридцати годам, но такими темпами ты вообще вылетишь со службы! Еще и эта бестолочь Сэм решил свинтить к луизианской подружке, когда мы здесь с этим психом совсем зашиваемся! Вот где, скажи мне