Мост для императора. Галина Барышникова

ранен, наверное?

      – Да в том-то и дело, что нет! В этом и кроется сила материнского благословения, переданная сыну с вот этой иконой. – Юрий Михайлович поднялся, отягощенный памятью веков, и благоговейно снял икону, поцеловал ее и протянул Ивану. – Аристарх Ильич в противовес многим вольнодумцам нашего времени… – Он быстро бросил взгляд на Ивана. – …Был человеком православным и глубоко верующим. Понимаете, Иван?

      Иван кивнул.

      – Мама, провожая его на войну, надела ему на грудь вот эту икону, и он всю войну молитвенно носил ее на груди. Вот она, смотрите. Двусторонняя икона. С одной стороны – «Спас Вседержитель», а с другой, – Богоматерь «Благословенное чрево». Икона из дерева, с золотым тиснением, в серебряном окладе, размер ее 7,6 на 8,8 см. вот, можете подержать.

      Иван с волнением взял в руки реликвию, а затем осторожно передал своему отцу.

      – А когда война окончилась, Аристарх Ильич велел выгравировать на окладе благодарственную надпись… – Галама нацепил на нос очки. Пётр Федорович вернул ему икону. – «В походе и в генеральных сражениях находилась на груди Аристарха Галамы: при Березине 2, Дрезденом 1, Лейпцигом 3, Труа 1, Ферт – Шампенуаз 1, Парижем 1 и вышед невредим».

      – А что значат цифры?

      – Иван, каждая цифра – это дни сражений. Так, например, надпись «Лейпцигом 3» означает, что под Лейпцигом бои шли три дня. А вы представляете, что это такое? Если под Бородино только один день…

      – Да-а-а… – Иван почесал свой кудрявый затылок и посмотрел на отца.

      – Ну, скажи, Ваня, разве не чудо? – Пётр Федорович внимательно наблюдал за сыном.

      Тут в гостиную вбежала маленькая хозяйка большого дома.

      – Юрочка. – обратилась она к широкоплечему Юрию Михайловичу. – А у нас гости-то не кормленные?

      – Так сейчас будет праздничный обед…

      – И с мороза.

      – Так…

      – Никаких так. Вот борщец горячий поедят, тогда и к обеду праздничному готовы будут… Наливай.

      – Я?

      – Нет, я. И детей спать тоже я буду укладывать. – строго сказала она. К беспредельному удивлению Ивана, дети поняли намек и дважды им повторять не пришлось. Они молча, понурив головы, повылазили из-под стола и поплелись в спальню. Только младшенькая, любимица Настенька, бросила вопрошающий взгляд из-под густых ресниц: «Эх, вы, гости, гости дорогие…» – и закрыла за собой дверь. Татьяна Николаевна пошла вслед за ней уверенными шагом.

      – Так, о чем это я? – Галама встал из-за стола.

      – О Вашем предке, Аристархе Юрьевиче…

      – Нет, Аристархе Ильиче… Но я не об этом… Ах, да. Борщ.

      Он ловко разлил по тарелкам горячий густой борщ. В гостиной повисло ароматное облако.

      – Так вот… – продолжил он, когда гости ловко опустошили свои тарелки. – Так вот, главное чудо в том, что все эти бои Аристарх Ильич прошел без единого ранения. Но главное чудо сегодняшнего дня – как эта икона вернулась обратно,