Морские рассказы. Избранное. Алексей Макаров

работу рефкомпрессоров и рулевой машины, Борзов вновь спустился в машинное отделение.

      Он подошёл к неисправному датчику и осмотрел его. Пластиковая гайка чувствительного элемента была покрыта толстым слоем краски.

      «Долго же ты, родной, тут стоишь», – невольно подумалось ему.

      Борзов осмотрелся.

      Метром ниже площадки, с которой можно было наблюдать за температурой в расходной цистерне и оперировать быстрозапорными клапанами, располагался первый цилиндр главного двигателя. Выше этой площадки был выхлопной коллектор главного двигателя. От его торца шёл жар. И немудрено, термометр на торце коллектора показывал больше трёхсот градусов. До коллектора было не более двух метров. Несмотря на такую высокую температуру, торец коллектора был не заизолирован. Борзов, вообще-то, не придавал этому большого значения.

      Двадцать семь лет судно работало так. Ничего же не произошло ни с топливными цистернами, ни с коллектором. Зато было удобно его открывать при осмотрах. Никто не обсыпался асбестом, и грязи от этой изоляции не было.

      Борзов ещё раз осмотрел датчик, убедился, что работы по его замене не вызовут трудностей, и вновь поднялся к пульту управления. Внимательно осмотрев приборы и убедившись, что все показания в норме, он взглянул на часы.

      Ого! Было почти десять часов. Наступало время кофе-тайма.

      Краем глаза он увидел поднимавшихся по трапу Фортича с Бангсалом. Мимо пробежал Вадик и по трапу противоположного борта спустился вниз, чтобы проконтролировать работу Бармеджо, который в это время подошёл к датчику.

      Борзов постоял на платформе крышек, обошёл их, проверяя температуру выхлопных газов по цилиндрам, и вышел из машинного отделения. Поднявшись на палубу камбуза, он по коридору левого борта прошёл к трапу, ведущему к его каюте.

      Проходя вдоль переборки машинного отделения, он невзначай слегка ударил по его неизолированной переборке.

      Когда Инночка была у него на судне во время стоянки в Тяньцзине, она удивилась слышимости из машинного отделения.

      Вадик кувалдой отдавал гайки на одной из крышек главного двигателя. И каждый удар кувалды был отчётливо слышен в каюте, как будто он работал в паре шагов.

      – Ой! Что это такое? Что там ломают? – удивлённо воскликнула Инночка.

      Борзов успокоил жену:

      – Это Вадик отдаёт крышку. Сегодня будем дёргать поршень. Изоляции на переборках нет, поэтому и слышимость такая, – а потом невесело пошутил: – Случись пожар в машине, тут через десять минут всё судно сгорит.

      Инночка испуганно посмотрела на него:

      – Ты не пугай меня. Пусть у вас рейс будет спокойный. Без всяких пожаров.

      – Не беспокойся. Всё будет в порядке. – Борзов нежно привлёк к себе жену и поцеловал.

      Это воспоминание невольно возникло в сознании Борзова.

      Кофе-тайм. Святое дело. В каюте Борзов ополоснулся из ведра заранее припасённой водой и переоделся