Вылечим всех. Ясмина Сапфир

когда плачешь, но в утешение лишь несколько капель валерьянки да пустырника.

      «Те, кого пережили почти бессмертные». Вот что означает эта надпись.

      Я смотрю и чувствую, что дышать все труднее. Воздух густеет в груди, вязкий и какой-то тяжелый.

      Наваливается глухое безразличие. Хочется сесть прямо тут и остаться… навсегда…

      Би-би-и-и… Би-би-и-и…

      Гудит за спиной такси.

      Странный мужчина, с косматой гривой черных волос и острыми клыками смотрит внимательно, словно хочет удостовериться, что я – это я. Что за бред? Мы не знакомы. Я впервые его вижу…

      – Самира? Ты в порядке? Самира? – голос Рика вздрагивает, срывается – никогда еще не слышала, чтобы в нем звучало столько тревоги.

      Я словно пришла в себя, очнулась ото сна. Страшного, неприятного. Такие надолго оставляют после себя ощущение полной безысходности, тоски.

      Василиск едва ощутимо встряхнул за плечи – напряженный, взволнованный.

      Я заметила, что он успел переоделся – в черные джинсы и новую, синюю рубашку, под цвет глаз.

      – Самира? – повторил Рик. – Ты в порядке?

      Я машинально кивнула. Рик слабо улыбнулся.

      – Не переживай из-за драки. Самцовые разборки, – криво усмехнулся василиск. – У проклятых ящеров гон… Вот и бросаются на… женщин, которые им не принадлежат.

      Сама не знаю почему, но фраза не вызвала у меня отторжения, злости. Хотя, складывалось ощущение, что еще немного, и Рик объяснит – кому принадлежу я. И этим кем-то окажется он сам. Но от этой мысли возмущение не закипело как масло на сковороде, – наоборот, в животе приятно защекотало, потеплело.

      – А ты? Сам зачем дрался? – спросила зачем-то василиска. Рик поморщился, отвел взгляд, и вдруг посмотрел совсем иначе – словно я ударила его по самому больному.

      – Обменялся с тобой энергией. Хотел поддержать, почистить твою ауру. Мало ли… Похоже, нас ждут опасные приключения, – в стену ответил Рик. – А после этого… все чувства василиска обостряются. Любовь, ненависть, ревность…

      Он осекся и замолчал, не глядя в глаза.

      Вопрос так и вертелся на языке, так и просился наружу. Но пока я собиралась с духом, с мыслями, пыталась побороть смущение, по больнице разнеслось новое сообщение:

      – Пациенты уже на подходе. Всем готовность номер один.

      Рик оглянулся так, словно впервые увидел и коридор с голубой пластиковой плиткой на стенах, и больницу целиком. И только я ему близка и знакома.

      Хотел что-то сказать, но крутанулся на пятках и поторопил:

      – Пошли. Кроить, латать, резать. Швейная мастерская имени перекрестья открыта. Будем собирать живые конструкторы. Хватило бы деталей. Все лишнее закопаем на перекрестье.

      Суеты почти не было. В ожидании наплыва пациентов больница заработала как единый слаженный механизм.

      Уборщицы трижды прошлись по приемному и операционным с дезинфектантами. Потом мы все закрылись в ординаторских стационара, и Рик запустил какое-то «синее облучение». Оно обеззараживало