На краю одиночества. Карина Демина

А еще она знала, что скоро у червя получится.

      И тогда ее, Анны, жизнь оборвется. Не сразу, нет.

      – Вставайте, – этот голос заставил отвлечься. – Надо кого-нибудь за целителем послать…

      – На хрен.

      Острые плечи. Дети, которые пусть и рослые, но все равно дети.

      – Надо. Или хотя бы за наставником. Давай ее отведем, и я сбегаю… вы идти можете? Осторожно. Шаг. И еще.

      – Аргус, – Анна остановилась, чтобы сосредоточиться, потому что идти и думать было сложно, – Глеба помнишь? Найди. Скажи… как-нибудь, что… кажется, меня вновь пытались убить. Спасибо. – Это уже мальчишкам.

      Арвис, который немного изменился с прошлого раза, но Анна понять не могла, в чем именно заключается перемена. И Богдан Калевой в драной рубашке. Вид у него будто с кошкой дрался. И кровью пахнет, правда, Анна не могла толком понять, от него или же от нее.

      Идти пришлось до ворот. Целых три шага. Или даже четыре. Невыносимо далеко.

      И от ворот до лавки. Надо будет поставить другую, прямо здесь, для вот таких, особых, случаев.

      – Спасибо, – на лавку она упала.

      А Арвис спросил:

      – Пить?

      – Да, пожалуйста… на кухне вода… и лимонад. И… что это было?

      – Дрянь, – сказал Арвис.

      – Скорее всего проклятие отсроченного действия. Или, что вернее, на крови. – Богдан присел рядышком. Двигался он осторожно, явно опасаясь потревожить левую руку. Уложив ее на колени, он пошевелил пальцами. – Я видел этого мальчишку. Он нес коробку, но ничего не произошло, а как только вы взяли ее в руки, проклятие ожило. С отсроченным действием сложно угадать вот так, а вот если сделать привязку на крови…

      – У меня нет обыкновения поливать кровью конфеты.

      Богдан кривовато улыбнулся. Арвис же подал стакан воды и устроился по другую сторону от Анны. Он погладил руку и сказал:

      – Хорошая. Найду ублюдка. Глаза выдавлю.

      – Он стал больше говорить, – заметил Калевой. – Но я не уверен, что этому следует радоваться.

      Вода была вкусной.

      Настолько вкусной, что, когда она закончилась, Анна едва не расплакалась от огорчения. Но стало легче.

      – Спасибо вам.

      – Анна… хорошая. – Арвис вцепился в ее рукав и прижался, уткнулся лицом в бок, вдохнул. – А его били.

      – Кто?

      – Да… не важно. – Богдан потер руку. – Это все на самом деле… просто так получилось.

      – Илья сказал, что прирежет. Ночью. Он ложку спер. Сделает теперь… и так, – Арвис провел пальцем по горлу, и Анна вздрогнула, потому что сказано это было спокойно, будто речь шла не об убийстве, а о вещах обыкновенных.

      – На самом деле все не так и плохо. Мы просто пытаемся выяснить, кто сильнее, вот и… он рубашку порвал. А наш наставник огорчится. И я подумал, что у вас есть нить с иголкой. Почистить я и сам могу, а вот зашить…

      – Снимай.

      И мальчишка без спора стянул рубашку. На тощем теле его виднелись свежие порезы.

      – Не обращайте внимания, – он прикрыл один, пересекавший ребра. – Он не со злости.

      – Злой, – возразил