Диадема Марии Тарновской. Ольга Баскова

можно конкретнее, доктор? – На моем лице был написан живейший интерес, и врач протянул мне листок с шестизначной суммой:

      – Не меньше. Возможно, и больше.

      Я чуть не задохнулся:

      – Но где мне взять такие деньги?

      Доктор развел руками:

      – Это не моя проблема. Я был с вами предельно честен.

      С этого дня и начались мои мытарства. Я бегал как ошпаренный, пытался подработать в банке, узнавал насчет разгрузки вагонов, однако все это давало мизерный заработок – так, не о чем говорить.

      Я уже отчаялся, но в один прекрасный день встретил своего одноклассника, Витьку Колесникова, сына рэкетира. Да, когда-то его папочка вымогал деньги на центральном рынке, а потом стал вполне респектабельным бизнесменом и построил несколько гостиниц на южном побережье. Судя по всему, они процветали. Витька окончил институт по гостиничному хозяйству и туризму и помогал отцу вполне грамотно. О его благосостоянии говорили дорогая одежда и «Мерседес» последней модели – мечта любого автомобилиста.

      – Макс, ты, что ли? – Через секунду я оказался в его крепких объятиях и почувствовал, как хрустнули кости: Витька всегда занимался борьбой. – Как живешь, дружище?

      Я попытался улыбнуться:

      – Честно говоря, нечем похвастаться.

      Он посерьезнел:

      – Правда? Слушай, дружище, давай посидим вон в той кафешке и поговорим. Даю слово, помогу тебе чем смогу.

      За хорошим коллекционным вином я рассказал Витьке обо всем – и о больной матери, и о бывшей жене-стерве.

      – Дело очень даже поправимое, – заверил он меня, услышав сумму, требующуюся на операцию. – Я дам деньги. Но, сам понимаешь, без процента не могу – отец не поймет. Два процента – это, мне кажется, по-божески.

      В тот момент я был готов и на десять – лишь бы успеть сделать матери операцию.

      На следующий день мы подписали необходимые документы, и я поспешил в больницу.

      О том, как меня закабалили, я понял только через некоторое время. Мне бы подумать тогда, в приморском кафе, о том, что рэкетиры и их дети не привыкли отдавать – только брать.

      Уже через месяц Витька потребовал от меня всю сумму, которую выплатить для меня было нереально. Проценты наросли сами собой.

      Мы с ним встретились, чтобы все обсудить, и Витька предложил отдавать деньги по частям.

      Я сначала обрадовался, но, услышав сумму, побледнел. Это была моя зарплата в банке.

      – Для меня такая сумма неподъемна, Витек. – Я попробовал отбиться, взывая к состраданию. – Матери требуются лекарства, сыну – алименты. Да и мне нужно на что-то жить. Я согласен на треть суммы – и ни рублем больше.

      Школьный приятель усмехнулся:

      – Здесь решаю я, Макс. Скажи, о чем ты думал, когда соглашался на мое предложение? О том, что я все тебе прощу?

      Я замотал головой:

      – Я всегда играл честно, Витек. Тогда думал: все отдам, лишь бы сделали операцию. Другие же как-то зарабатывают эти проклятые деньги. Я же просиживаю в банке допоздна – и хоть бы